Наполеон. Попытка № 2

Так что Наполеон знал, что говорил. Он мог поджечь английский флот с помощью воззваний, «декларирующих, что французы пришли, чтобы освободить англичан от отвратительной и деспотической аристократии, чьей целью было постоянно держать страну в состоянии войны, чтобы обогащаться самим и обогащать свои семьи за счет народной крови, вкупе с провозглашением республики, с запретом монархического государства и знати».

Плюс уже упомянутый полный запрет порки. Насколько хорошо работает этот метод, Наполеон лично и неоднократно убеждался. Это прекрасно сработало во Франции. А когда Наполеон пришел цивилизовать Италию, это сработало и там.

– Когда австрийцы овладели Италией, – рассказывал Наполеон, – они тщетно пытались сделать из итальянцев солдат. Те или сразу дезертировали, как только их набирали в армию, или убегали при первом же выстреле. Было просто невозможно сохранить хотя бы один полк. Когда я овладел Италией и стал набирать солдат в армию, австрийцы смеялись надо мной и говорили, что все это напрасно, что они пытались это сделать в течение продолжительного времени и что не в характере итальянцев сражаться и становиться хорошими солдатами. Несмотря на это я призвал в армию много тысяч итальянцев, которые сражались так же храбро и не покинули меня, когда я стал жертвой превратностей судьбы. И в чем заключалась причина такого поведения итальянских солдат? Я запретил порку и палки, которые применяли австрийцы. Я способствовал продвижению по службе тех, кто был талантлив, и многих из них сделал генералами. Террор и плеть я заменил честью и соперничеством.

А как относились к своим солдатам английские офицеры? А точно так же, как и австрийские. Однажды Наполеону довелось поговорить с английским офицером, и тот заявил, что «большая часть английских солдат – просто животные, которых надо подгонять палкой». На что Наполеон возразил: «Никакой униженный солдат не пригоден к воинской службе. Какую честь может иметь солдат, которого высекли перед строем его товарищей? Он теряет все чувства достоинства… После сражения я собирал офицеров и солдат и задавал вопрос: кто лучше всех проявил себя? Кто был самым храбрым? И повышал в чине проявивших себя наилучшим образом в сражении и способных читать и писать. Тех, кто не мог ни читать, ни писать, я заставлял учиться ежедневно по пять часов, пока они в достаточной мере не овладевали грамотой, после чего я повышал их в чине. Представляете, что можно было бы ожидать от английской армии, если бы каждый солдат надеялся стать генералом, если он хорошо сражается?»

Помимо перечисленного Наполеон планировал выпустить в Англии декларацию о конфискации собственности всех тех, кто будет противодействовать французам, и передать эту собственность тем, кто французов поддерживает. Такие меры всегда очень эффективны: как только в руках вчерашних противников «оккупационного режима» оказывается собственность и деньги, это действует на их патриотический пыл, как пенициллин на микробы. Тем более тогдашняя Англия, как, впрочем, и Европа, была расколота – довольно значительная и наиболее передовая часть общества была заражена идеями французских просветителей и сочувствовала первому консулу, олицетворявшему все эти идеи. Тот же самый феномен наблюдался не только в Англии, но и в России. Вспыхнувший в России в 1812 году патриотический дух самым парадоксальным образом сочетался в высшем свете с «наполеономанией». Воевавший с Наполеоном Денис Давыдов называл его «чудесным человеком», с ним были солидарны сотни русских офицеров.

Наполеономания в Европе резко усилилась, когда Наполеон был уже «не опасен» и сидел на острове Святой Елены. Европа жадно следила, как он там. А после смерти Бонапарта в главной его ненавистнице – Англии поднялась волна возмущения: многие англичане говорили, что Британия поступила с гением человечества не по-джентльменски.

И поскольку Наполеон был главной фигурой XIX века, десятки тысяч книг о нем, которые выходили весь XIX век, привели к тому, что не было в Европе практически ни одного грамотного человека, который бы не прочел наполеоновских фраз о единой Европе и его слов «Террор и плеть я заменил честью и соперничеством». Не зря же и Ницше потом пробило, и он ругал немцев кретинами, которые не поняли и не использовали шанс, который предоставила им история в лице Наполеона.

Да, в конце концов, титан был повержен. Но зерна, рассыпанные им по головам всей Европы, проросли потом в России в восстание декабристов, а в Европе – в то, что мы видим теперь.

Впрочем, вернемся к невзятой Англии.