Наполеон. Попытка № 2

Тогда Наполеон – всего лишь один из генералов республики, у него нет никаких властных полномочий касательно начисления пенсий, поэтому он пишет в Директорию ходатайство, в котором, как в капле воды, отражается атмосфера тогдашней Франции, где революция разделила семьи: «Прошу вас в уважение к заслугам, достигнутым в различных походах гражданином Мюироном, вычеркнуть из списка эмигрантов (читай, врагов народа. – А. Н.) его тещу, гражданку Беро-Курвиль, равно как и его шурина Шарля-Мари Беро-Курвиля. Этому молодому человеку, воспитывавшемуся за границей, при занесении его в списки эмигрантов было всего 14 лет».

В тот же день, когда в Директорию было отправлено это письмо, пакет документов уходит вдове Мюирона. Наполеон пишет ей: «Прилагаю при сем копию письма в Директорию. Зная, как она покровительствует защитникам отечества, я надеюсь, что Директория примет его во внимание. При сем прилагаю шесть рекомендательных писем, каждому из членов Директории и министру полиции. Обратитесь к генералу Дюпону, который скажет вам, когда будет разбираться ваше дело, тогда вы и представите эти письма. Я пришлю вам с первым же адъютантом, который будет отправлен в Париж, денежное пособие для вашего ребенка».

Но и это еще не конец истории. Прошло почти двадцать лет. И уже будучи в ссылке на Святой Елене, Наполеон перед смертью включил в свое завещание вдову Мюирона. Он не знал, жива ли она, поэтому написал так: «Завещаю 100 000 франков вдове, сыну или внуку адъютанта, убитого возле меня под Арколе и защитившему меня своим телом».

А вот пример иной эпистолы: «Ваше управление Ломбардией доказало мне, насколько вы нечестны и как любите деньги, но я не знал, что вы еще и подлец. Выходите в отставку и не показывайтесь мне больше на глаза».

Письмо Наполеона по инстанции о проворовавшемся генерале: «Я отрешил Солиньяка от должности. Вы объявите ему об отставке и о том, что император, не желая прибегать к крайним мерам, не станет его преследовать, если сумма эта вскоре будет внесена в полковую кассу, но если генерал Солиньяк промедлит с исполнением, то будет предан военной комиссии за присвоение отпущенных на содержание и награды солдат сумм…»

Или вот: «Напишите генералу Гарданну, что ко мне поступили жалобы на то, что он притесняет жителей. Пусть он держит себя с подобающим достоинством, и чтобы я более не слыхал никаких жалоб!»

Даже друзей своей юности, вроде Жюно, в случае совершения ими неблаговидных поступков, Наполеон не щадит: «Ваше поведение очень огорчило меня. Вы обошлись с префектом так, как будто он был капралом вашего гарнизона. Мне непонятно такое отсутствие такта и забвение самого себя. То, что вы сделали, – беспрецедентно».

И касается это не только высшего генералитета: «Напишите капралу Бернода, 13-го линейного, чтобы он перестал пить и вел бы себя получше. Кажется, он получил крест за храбрость. Не следует из-за пьянства лишать его этого креста, но внушите ему, что этим он дискредитирует дарованный ему знак отличия».

Порой Наполеон бывает и более суров. Так, например, в Яффе – там, где сам Бонапарт, не колеблясь, входил в чумные бараки с французскими солдатами, чтобы подбодрить их, – хирург Бойе отказался помогать раненым, боясь заразиться чумой. Наполеон пишет приказ: «Он не достоин звания французского гражданина. Его, одетого женщиной, повезут на осле по улицам Александрии; на спине его будет прикреплен ярлык: „Недостоин быть французским гражданином, ибо трус“».

И уж конечно, Наполеон всячески поддерживает дисциплину в лучшей на тот момент европейской армии – французской. В 1798 году в Египте солдаты украли в частном саду несколько фиников. Наполеон издает приказ: «В присутствии всей гвардии их (провинившихся. – А. Н.) проведут два раза по лагерю; они будут одеты в вывернутые наизнанку мундиры с прикрепленными на виду ветками фиников и ярлыками на груди: „Мародеры“».

Как-то в Италии один из адъютантов потерял наполеоновские депеши. Это очень серьезный проступок! Я бы за такое расстрелял. Но Наполеон требует: «Адъютант Батай потерял мои депеши. Его следует наказать, посадите его на несколько дней под арест. Адъютант может потерять в дороге собственные штаны, но не должен потерять ни доверенных ему писем, ни своей сабли!»