Наполеон

В казармах же гвардейцы вели буйные разговоры о будущем. Пону с семьёй было разрешено гулять по крепостному валу. По вечерам они любили сидеть на террасе над Морскими Воротами и слушать разговоры солдат в караульной. Больше всего ему нравились рассказы коротышки капрала из Марселя, который затмевал остальных своими воображаемыми стратегическими планами и склонностью к художественным преувеличениям. «Когда Джуалини был на дежурстве, — пишет Пон, — я отказывался от посещения театра — и ничего не терял». Однажды вечером он был «крайне удивлён», услышав, что гвардейцы обсуждают, в первый раз за всё время пребывания на острове, своё возвращение во Францию. Хоть и было выдвинуто более двадцати всевозможных планов и путей возвращения на родину, но никто из присутствующих не упомянул о дороге через Прованс, где императору пришлось пережить столько угроз и оскорблений. Для гвардейцев эта «отвратительная область» была своего рода пугалом. Капрал Джуалини не согласился ни с одним из планов, подкрепляя своё несогласие вескими доводами. Потом он завладел всеобщим вниманием. «Вы все не правы, — начал он. У него был сильный и высокий, казалось, проникающий в душу голос. — Я расскажу вам, как это должно случиться. Император публично заявляет о своём намерении снова захватить Египет. Эти господа из Тюильри очень рады, они смеются над нами. Хорошо! Дан сигнал к выступлению. Мы садимся на корабли. Хорошо! Наш император не дремлет. Все готовы принять нас и помочь. Хорошо! (Каждый раз при слове «Хорошо!» раздавался удар, будто капрал ударял миской по столу). На Мальте мы набираем ещё больше провизии и запасов — да, захватываем один или два корабля, по надобности. Хорошо! (Лёгкие усмешки). Мы высаживаемся на берегах Дуная — выше или ниже по течению — какая разница? Хорошо! (Громкие смешки). В Константинополе уже осведомлены о наших планах. Они делают вид, что не замечают нас. Вроде бы там никто ничего не знает и не видит. Хорошо! Плотным строем, с развевающимися знамёнами мы движемся вперёд. Хорошо! Греки стремятся присоединиться к нам, этого же хотят модцаване и сербы.

Хорошо! (Всеобщий громкий смех). Венгры только того и ждут, чтобы подняться против австрияков. Вы ведь знаете, что венгры и австрияки — это как огонь и вода, как... как наш император и полковник Кемпбелл! И вот венгры уже восстали и присоединились к нам. Ну что? (В этот момент раздался такой шум, будто поднялся бунт). Наша армия разрастается, продвигаясь вверх по Дунаю. Хорошо! Но это ещё не всё. Польская армия, как родная сестра нашей армии, движется маршем из Варшавы — навстречу с нами. По сигналу обе армии соединяются у стен Вены. Хорошо! Вена окружена, она в осаде. Она пала — и вот она опять наша. Хорошо! А от столицы Австрии до Парижа мы дорогу знаем — найдём её с завязанными глазами. Хорошо! И вот мы в Париже. Господа из Тюильри сматываются, а жители Парижа кричат: «Да здравствует император!» ВОТ ТАК!»

После триумфального завершения этой невообразимой блистательной военной кампании среди гвардейцев поднялся такой шум, что дежурному лейтенанту пришлось зайти в караульную и сделать им строгое замечание. На Пона монолог капрала произвёл такое впечатление, что он поведал о нём Наполеону. Император послал за Джуалини и попросил его в деталях изложить свой проект. Вначале Джуалини боялся и слово вымолвить, но потом, когда Бертран налил ему вина, а Дрюо уверил в том, что его не посадят на гауптвахту, немного пришёл в себя. Со своей стороны Пон воспроизвёл один или два отрывка из его речи, но настолько плохо, что художественная натура капрала взяла верх над страхами, и он закатил настоящий спектакль. Наполеон был в восторге, веселился, как ребёнок в цирке, хвалил капрала. «Всё это чепуха, мой капрал, — сказал он. — Нам прекрасно и здесь. Но это — хорошо!»

Императору запомнился этот проект, а «Хорошо!» стало во дворце модным словечком.

Наполеон послал Пону в Рио строгий приказ относительно судов, и тот, наняв три судна водоизмещением по восемьдесят тонн, направил их вокруг острова в Портоферрайо.

Затем Наполеон осмотрел новый «разборный дом», который месье Бюрри спроектировал и построил для него. Маленький домик мог быть собран и установлен за два часа, разобран на составные части, сложен и перевезён в любое место «с удивительной лёгкостью». Император был очень доволен.

В тот же самый день торговец маслом месье Матта написал в своём рапорте, что бегство императора с острова ожидается в марте. Солдатам роздали по новой паре башмаков.

22-го числа Наполеон написал гранд-маршалу:

«Завтра проследи за тем, чтобы мэр и месье Ломбарди заключили контракт на постройку рейда в Лонгоне. Выделяемая на это сумма не должна превышать 2500 франков. Пусть они укажут, сколько им потребно чёрного пороха, и я им выделю.

Наполеон.

P.S. Пусть они также подготовят контракт на изготовление трёх маленьких мостиков или же трёх декоративных пролётов на дороге в Лонгоне, чуть ниже деревни Каполивери».

«О, Боже!» — пробормотал генерал Бертран.