Напишите про меня книгу

«Я еще не знаком с этим послом, а уже его ненавижу», – подумал Карим, но ответил достаточно любезно:

– Да на хрена мне этот светский раут. Я приехал ОТДЫХАТЬ! Оставьте меня в покое.

Заверещал телефонный аппарат, висевший на стене ванной. Карим снял трубку. Сообщали, что пришла заказанная для них машина. Карим поблагодарил и пошел одеваться.

До посольства доехали минут за двадцать. Это был небольшой трехэтажный особняк, огороженный по периметру кованым забором. Гостей встречал сотрудник посольства, который и провел их в зал приемов. По пути Карим успел заметить, что везде государственные символы СССР заменены на российские. Даже фотографии на стенах, и те оказались посвящены молодой российской демократии. Пока Карим разглядывал их, отыскивая знакомые лица, вошли посол с супругой. Карим никак не ожидал, что такую ответственную должность может занимать человек, которому на вид не больше тридцати пяти. Познакомились. Парой нейтральных шуток сняли напряжение. Посла звали Иваном Андреевичем, но договорились обращаться друг к другу без отчества. Его супруга Татьяна, молодая красивая женщина на седьмом месяце беременности, все время улыбалась и старалась не давать Карине скучать.

Дипломатическая карьера Ивана до развала Советского Союза развивалась стандартно. Учеба в Институте международных отношений, два года в работы в Институте стран Западной Европы, три – в МИДе и еще два – третьим секретарем посольства СССР во Франции.

– …И тут вся эта катавасия с развалом Союза. Отозвали в Москву, две недели сидел дома, потом звонок – через час быть в Кремле. Приезжаю, там МИДовских человек двадцать. Каждому пять минут общения с Президентом. Вызывают меня, жмут руку, говорят об оказанном мне большом доверии и направляют в Швейцарию. Вот такие дела, Карим. Уже третий месяц мы с Таней в стране банков, сыра, шоколада и часов.

– Быстро вы тут все вывески поменяли.

– Когда я прилетел, их уже заменили. И вывески, и флаги, и портреты руководителей страны. По всему миру так. Россия – правопреемница СССР, а потому вся собственность Союза отошла нам, в том числе и здания посольств, консульств, торговых представительств. Но и, к сожалению, все долги СССР теперь тоже наши.

– Да. Я в курсе. В Верховном Совете очень бурно этот вопрос обсуждался. Кому, когда и сколько возвращать. Так ни до чего и не договорились.

– Сейчас этот вопрос в ведении российского Правительства. Есть там такая дама – Елена Сергеевна Дворникова, первый зампред. Она решение выносит.

Кариму тема была совершенно не интересна, и посол это заметил.

– Давайте лучше я вам с женой наше ведомство покажу.

Полностью обошли и осмотрели все здание посольства, потом сели ужинать. Когда подали чай и фрукты, к столу подсел еще один гость.

– Позвольте представить вам главу ассоциации швейцарских производителей шоколада господина Штефана Ройтмайера, – торжественно произнес посол. – Господин Ройтмайер, это Карим Джандаров – депутат парламента России, его жена Карина.

– Для меня большая честь знакомиться с вами. Я много о вас слышал, – почти без акцента сказал швейцарский бизнесмен.

– Вы прекрасно говорите по-русски, – приняла участие в разговоре Карина, молчавшая до этого минут тридцать.

– Я веду бизнес в России уже двадцать лет. Русский язык сложный, но за эти годы можно было и китайский выучить. К тому же мой русский не такой хороший, как я хотел бы. Дальше вы это заметите. Мне говорили, вы из Дагестана, я слышал много комплимент вашему художнику Мусаясул. Многие его называют гением.

Карим, обрадовавшийся было, что швейцарец знает, откуда он родом, слегка запаниковал. О художнике по фамилии Мусаясул он ничего не знал. Да и не мог знать. В начале 90-х в Дагестане о нем знали только его родственники. И то не все. Но показать этому розовощекому европейцу, что он, Карим, родившийся и выросший в горах, не знает свою собственную культуру, было равносильно провалу Штирлица в Берлине. Карим взял МХАТовскую паузу, а затем тихо, но уверено произнес.

– Этот художник действительно гениален, и я, как и все дагестанцы, горжусь, что мы земляки.

– Я видел его картины в Нью-Йорке в прошлом году. Его передача цвета, глубины, сюжета сравнимы разве что с Пикассо.

Карим важно кивнул, дав понять, что и с этим утверждением он согласен. Затем встал из-за стола и, испросив разрешения у хозяина, вышел из зала. Спустившись на первый этаж, Карим достал мобильный и стал судорожно просматривать записную книжку. Нужен был кто-нибудь, знающий, кто такой Мусаясул. Остановившись на кандидатуре своего однокурсника Шейху, Карим нажал на кнопку вызова. В студенческие годы Шейху считался главным интеллектуалом факультета. Карим его недолюбливал, возможно, видел в нем своего конкурента. Но поскольку он был заочником, а Шейху учился на дневном отделении, виделись они нечасто, и сферы их интересов никогда не пересекались.

– Салам, брат Шейху, это Карим, как жизнь молодая?

– Алейкум салам, брат Карим, все хорошо, ты где?