Написанное болью

Зато вовсю публиковались в "демократических СМИ" профашистские измышления тех журналистов, "кто приезжали с готовыми формулами в голове. Они и на передовой-то не появлялись. Писали, не выходя из тираспольской гостиницы. Формулы противостояния, по их мнению, были простыми. С одной стороны (молдавской) - сплошь демократы, с другой - сплошь коммунисты. С одной стороны - борцы за свободу, с другой - страшные щупальца империи. Доходило до смешного. К одному из лидеров дубоссарской обороны, отвечавшему за информацию и работу с прессой, Виктору Дюкареву, приходили журналисты и первым делом строго спрашивали, почему он до сих пор не вышел из КПСС. Им и в голову не приходило, что он в ней никогда не состоял. Но почему в тот момент их интересовало именно это? Не безвинно убитые люди, не разрушенные дома, не снаряды, упавшие на детские сады и школы?" (с. 124-125). А на страницах издававшейся тогда на деньги ЦРУ парижской "Русской мысли", "которая каким-то чудом попала в приднестровские окопы, я прочел уж совсем уникальную статью о приднестровской войне: известный историк Александр Некрич освещал ее, не выезжая из Бостона. Разумеется, все по той же схеме" (с. 125).

Бершин вспоминает, как московская "демократическая интеллигенция" говорила: ""Успокойтесь: так всегда было. Зато внуки нынешних скоробогатеев и националистов будут нормальными, цивилизованными людьми. И все наладится". Больше всего мне нравится пассаж о внуках. Как будто у меня и у всех этих несчастных в запасе еще как минимум сто лет. Да и не наладится. Капитал, нажитый неправедным путем, в основании которого - кровь сотен тысяч, не может очиститься. Он ляжет проклятием на тех, кто его наследует" (с. 34-35). Мы все помним, мы все читали и слышали эти пассажи о "внуках бандитов", которые станут "высококультурными и цивилизованными людьми" (я даже помню имена некоторых из тех, кто это говорил: Егор Гайдар, Виталий Найшуль, Юрий Черниченко, Юрий Карякин, Мариэтта Чудакова, Бэлла Куркова, Юрий Афанасьев, Виталий Третьяков, Наталья Иванова). Интеллектуалы цинично и грубо выполняли задание власти: воспевать воров и воровство, бандитов и бандитизм.

Бершин в письме в Германию вспомнит: "У нас теперь в оправдание грабежам любят цитировать Иосифа Бродского: "Но ворюги мне милей, чем кровопийцы". Напрасно. Ворюги, как показывает опыт, в мгновение ока становятся кровопийцами. Лишь только награбленному ими начинает угрожать малейшая опасность" (с. 35).

И правда, как любила наша "демократическая интеллигенция" цитировать эти позорные, подлые строки Бродского! Я знаю лишь четырех людей, формально принадлежавших к "демократическому лагерю", кто публично высказался против этих постыдных строк. Все четверо знали друг друга и были друзьями. Могу не без гордости сказать, что и я знаю всех четверых и могу назвать их пусть не близкими, но друзьями: это Андрей Синявский, Мария Розанова, Виктория Шохина и Ефим Бершин. Эти люди прошли "проверку на вшивость". Оказались интеллигентами, а не интеллектуалами.

Зато почти все остальные в трогательном единстве со своими старыми-новыми "номенклатурными" хозяевами сделали все, что смогли, чтобы замолчать правду о Приднестровье и разгуле молдавского фашизма. Одним из таких людей был уже упоминавшийся депутат Верховного Совета РСФСР Сергей Красавченко. Вот как рассказывает об этом Бершин: "На активные действия осенью 1991-го Кишинев был в немалой степени вдохновлен одним из депутатов Верховного Совета РСФСР, принимавшим участие в разработке Договора между еще советскими Россией и Молдавией. Для того чтобы этот договор был ратифицирован российским Верховным Советом, нужно было получить подтверждение, что в Молдавии не нарушаются права русскоязычного населения. Вот он и поехал получать такое подтверждение.