Напарница

Укусы вампира заживают очень быстро, настолько, что становится невероятным, как они успевают выпить хоть какое-то количество необходимой им жидкости из раны прежде, чем кровь свернётся. К утру, когда ко мне явилась горничная госпожи Дентье, от ранки на шее не осталось и следа, и, одевшись в домашнее платье, чтобы спуститься к завтраку, я могла не бояться навлечь на себя страшные подозрения. Мой плачевный внешний вид добрая женщина приписала разлуке с любимым человеком и, желая меня успокоить, но в то ж время показать свою тактичность, она заговорила о новостях от Дрона Перте, и пообещала меня сводить на чай к его матери. Все дни, прошедшие с отъезда сына синдика я как могла вежливо отвергала подобную тему для разговора, что, увы, не утихомиривало госпожу Дентье, а только давало повод вздохнуть об обиженном самолюбии и о том, что, разумеется, «не дело, когда кавалер уезжает вот так, впопыхах, без предупреждения, бросив даму совершенно одну!»

Сегодня моя квартирная хозяйка, наконец-то нашла в моём лице благодарную слушательницу, и, как ни пугал меня дом синдика (в Дейстрии мы привыкли настороженно относиться к лицам, отвечающим за порядок в городе), госпоже Дентье было несложно соблазнить меня чаем у хозяйки Перте.

Новости о сыне синдика были неутешительны. Он исправно отписывался с дороги в столицу, кланяясь родителям, сообщая какие-то мелочи, на которые часто обращает внимание путешественник и, как выяснилось, время от времени передавая приветы мне. Меня бросало в дрожь от улыбчивых сообщений вроде «мой сын просит извинить его поспешный отъезд и заверить вас, моя дорогая, в своей неизменной преданности, а, кроме того, в горячем желании продолжить прерванный разговор», но, увы, приходилось улыбаться в ответ и благодарить. Единственное что, кроме угрозы вернуться и продолжить шантаж, можно было вынести полезного из писем сына синдика, было обещание задержаться в столице не позже, чем на полторы недели. Увы, такое сообщение ничего не прибавляло к уже имеющимся сведениям: ведь Дрон Перте ещё раньше обещал вернуться через месяц, а, с учётом пути, это и означало примерно полуторанедельный срок пребывания в столице: если, конечно, сын синдика будет ехать спокойно и не торопясь туда и обратно, как и положено солидному человеку его лет.

— Ты ничего не понимаешь, Ами! — возмутился напарник следующей же ночью. — Во-первых, никто не сказал, что письма в самом деле отправлялись с дороги. Он мог написать их заранее и разослать людей отсылать в нужные моменты. Во-вторых, из этого же следует, что твой дорогой Дрон мог ехать быстрее или медленнее, не задерживаться столько времени в столице или вообще свернуть в другую сторону!

— Тогда добывай информацию сам, — обиделась я столь пренебрежительным отношением к своей работе. — Вот хотя раз в жизни попробовал посидеть за чаем с этими дамами и каждые четверть часа закатывать глаза в мнимой тоске об уехавшем мерзавце, который собирается тебя шантажировать!

Напарник рассмеялся, нисколько не задетый моей вспышкой.

— Тебе, видно, мало вчерашнего урока, — заметил он. Напоминание об ужасном «уроке» задело меня ещё больше, и я отвернулась с самым оскорблённым выражением, какое только могла изобразить на своём лице. — Ну-ка, не дуйся! Ами! Ну, хорошо, я признаю, был вчера несдержан и позволил себе лишнее, но и ты должна запомнить, моя дорогая…

— Ты сам вывел меня из себя, — не поворачиваясь к напарнику, напомнила я. Сейчас мы оба с вампиром сидели на краю постели, и не-мёртвый, пользуясь моей беспомощностью, обнял меня за плечи.

— Сам, — не стал отпираться он. — Но это не повод замахиваться на меня с кулаками.

— Если я и забылась… — покраснела от негодования я, — если я и потеряла самообладание, то совершенно не обязательно, вот просто совершенно не обязательно хватать меня за руку и… и…

— И кусать тебя за шею, — невозмутимо закончил вампир. — Но, Ами, хорошая ты моя, я мечтал об этом столько времени, а ты словно напрашивалась. Сидела здесь с видом оскорблённой добродетели и думала о всяких-разных красавчиках с тёплыми руками и кровью, которые так нежно целуются.

— Неправда! — возмутилась я, чувствуя, как на глазах появляются слёзы. — Я вовсе не думала ни о каких…

— Думала, Ами, — безжалостно оборвал меня вампир. — И ещё ты думала о многом таком, в чём никогда не признаешься даже мне. Хватит разговоров! Вставай, одевайся — нам надо работать.

— Опять?! — простонала я, в ужасе представляя, как сейчас придётся просить напарника выйти из комнаты, а потом ждать, когда он вернётся и затянет эту невозможную шнуровку острийского костюма, и как будет смеяться над моей застенчивостью, и к тому же его намёки насчёт отражения в зеркале, которое он видит моими глазами…

«Мне нравится твой настрой, — хихикнул вампир. — У тебя есть пять минут, потом я вернусь помочь тебе одеться. И, так уж и быть, не буду шутить про зеркало, если тебе это настолько неприятно».

Я вздохнула и сползла с кровати на холодный пол. Иногда напарник действительно напрашивается на то, чтобы его убили. Но лучше, если это сделает кто-то другой.