Напарник

– Вы так в этом уверены, будто сами участвовали в составлении его плана, – ехидно заметил Кирш.

Роман молча закурил, не желая оспаривать мнение, переломить которое ему, похоже, все равно не под силу.

Он посмотрел на часы:

– До семи – три часа, господа. Другими словами, у вас три часа на то, чтобы принять решение.

– Но вы не высказали свою точку зрения, – напомнил лысый чиновник.

– Разве нет? – удивился Роман.

– Нет, – подтвердил второй.

– В таком случае вот оно: поскольку первое требование Крохина я выполнил в точности, то, желая сохранить элементарную последовательность, я готов выполнить и второе. Хотя, – добавил он, – своей же безопасности ради мне лучше было бы придерживаться мнения полковника Кирша.

– Стало быть, вы за то, чтобы отпустить Гольца? – уточнил лысый.

– Скажем так, скорее да, чем нет.

– Но вы понимаете, насколько он опасен? – заволновался Кирш.

– Лучше вас, – кивнул Роман.

Полковник негодующе фыркнул. Оба чиновника переглянулись. У одного из них брови слегка приподнялись, второй едва заметно кивнул, мол, я же тебе говорил.

– Ладно, господа, – сказал Роман. – Я свое мнение высказал, а теперь позвольте мне пообедать и отдохнуть с дороги. Кстати, полковник, какую гостиницу вы мне порекомендуете?

– Вас отведут, – буркнул тот.

Он махнул рукой. Тотчас в дверях показался герр Миллер. За его спиной маячил герр Кейне.

– Отведите господина Морозова в отель, помогите ему устроиться, – распорядился полковник.

Роман не возражал против того, чтобы за ним немного поухаживали. И пускай это делалось не без соблюдения собственных интересов, сейчас он был мало обеспокоен подобными тонкостями. Понятно, что для полковника Кирша он еще надолго останется подозреваемым. И оба герра – это своего рода конвоиры, а вовсе не няньки. Ну и ладно. Главное, чтобы доставили до койко-места без сучка и задоринки. И хотя бы пару часов дали побыть одному.

Через пять минут Роман входил в холл отеля «Swisshotel Berlin». Располагался он совсем рядом с резиденцией полковника Кирша и представлял собой семиэтажное здание, построенное в стиле хай-тек.

Впрочем, внутри было комфортабельно и по-немецки рационально. Имелись даже этажи для курящих и некурящих. Роман занял милый номерок, выходящий окнами на оживленную Курфюрстендамм, наскоро перекусил в ресторане и, твердо избавившись от опеки своих надсмотрщиков, завалился в постель.

Сделал он это по нескольким соображениям. Во-первых, хотелось просто полежать на мягком после двух подряд перелетов. Во-вторых, лежа ему всегда думалось лучше. И в-третьих, едва коснувшись головой подушки, он мгновенно уснул, чего, собственно, и желал изначально более всего.

Берлин, 27 сентября, 18.15

Проснулся он ровно через полтора часа, минута в минуту. Именно так он и заказывал своему внутреннему будильнику. Из чего следовало, что организм работает исправно, и даже потрясение последнего задания не выбило его из заданного ритма.

Теперь можно было немного и подумать. Не вставая с постели, Роман закурил, поставил рядом пепельницу, благо номер был для курящих и пепельницу не пришлось сооружать из подручных средств, и предался глубоким всесторонним размышлениям.

Первое. Как ни странно, Леня. Хотя, в общем, ничего странного, учитывая, что от Лени зависело материальное состояние капитана Морозова и соответственно вся его, в отрыве от работы, никчемная жизнь.

Итак, быстрого возвращения ждать не приходилось. Это понятно. Сегодня день пропал, завтра – скорее всего тоже, ну, и так далее, по нисходящей. То есть предсказать, когда закончится задание, Роман не взялся бы даже за вожделенные майорские звездочки. А уж чем оно закончится – один бог знает.

Но это дальняя перспектива, углубляться в которую Роман заказал себе еще в Москве.

Касательно же ближней нужно было немедленно взять в руки телефон, позвонить Лене и покаяться. Только так можно было избежать дальнейших осложнений, развитие которых закономерно приводило к разрыву со старшим компаньоном – и нищете, чего Роман боялся пуще смерти, ибо смерть была лишь скучной частью его работы, в то время как нищета была скучной частью его жизни, а это разница, поступиться которой благоразумный человек никогда не отважится.

Сообразив все это, Роман достал телефон и, невольно кряхтя, набрал номер.

– Так, давай подъезжай, – быстро сказал Леня, ибо сегодня утром они уже здоровались, а пустую трату времени компаньон Романа приравнивал к швырянию денег из окон своей конторы.

– Прости, Леня, не могу, – собрав все дарованное ему природой мужество, признался Роман.

– Как это понимать? – холодно осведомился Леня.

– Да… Как всегда! Я сам не ожидал. Новое задание, начальство запрягло, ну я и…

– Понятно, – обрезал Леня. – Значит, работаешь?

– Ну, да.

– Молодец, Роман Евгеньевич. Так и продолжай.

– Но, Леня! – взмолился Роман. – Ты же понимаешь, что есть вещи, которые от меня не зависят.

– В этом ты прав, – зловеще заметил его собеседник.

– Но я же по-честному, ну чего ты… – по-детски заканючил Роман, чувствуя, что его партнер уязвлен не на шутку и может ударить во всю мощь, то есть наповал.