Напарник

Опытный реф, он сообразил. Беглый ждал у светофора, или ехал на платформе с лесом. Поезд стал. Зек рванул тормозной трос. Рассчитал: механика кликнут чинить. Выходит, человек бывалый. Про «эн зе», неприкосновенный запас, знает. Но пер на фарт. Иначе не спросил бы, сколько в бригаде. Раньше ездили по четыре–пять человек с кухаркой. Забился в теплый угол перевести дух. Где он взял пистолет? Кажись, во внутренних войсках как в армии пистолеты лишь офицерам положены…

Калинин слышал: в зонах распорядок армейский. Допустим, этот смотался в ночь. Утром на поверке его хватились. Значит, ищут. А лицо обмерзло: в тайге не один день?

Товарняк болтало. Калинин, растопырившись, как паук, понес завтрак.

Зек у купе посторонился и жадными глазами проводил еду.

— Быстрее! — торопил он парня. Тот вынул из рюкзака бутылку водки.

Беглец за секунду опустошил тарелку.

— Еще! И курить.

Калинин ушел за добавкой. Леха растер водкой стопы и натянул шерстяные носки.

— Плесни! — сказал беглый.

— Руки есть, сам лей! — Леха отодвинул железную кружку и бутылку.

— Ершистый! — мужик поморщился от боли в потрескавшихся губах. — Принеси еще две! — сказал он Калинину. — Окосею с мороза. Тут вы меня и… — он недобро хмыкнул.

Зек разлил поровну. Выпил. Умял добавку до крошки. Потом закурил «Опал» Калинина. Курил он, как и ел, жадно. Заплевал чинарик и опустил в ржавую консервную банку–пепельницу. Опустил, будто в копилку: привычка человека, никогда не жившего сыто, дорожить не только крошкой, но и табаком. Калинин выпил. Леха не стал.

— Носки стягивай! — неожиданно грубо сказал зек парню.

— А по–человечески попросить нельзя? — враждебно спросил тот. На срочной службе он насмотрелся на эту злобную, тупую породу. — Че вылупился? Может, без ствола посмотрим, чего ты стоишь?

Калинин, белый от страха, таращился на парня. Зек качнулся и ручкой пистолета угодил парню в переносицу. Леха с грохотом кувыркнулся. Пассажир навис над ним с заточкой у горла. Калинин прилип спиной к окну, готовый тикать.

— Понял, кто ты есть? — просипел зек.

Из обеих ноздрей Харисова сыпались крупные рубины крови.

— Что ты, что ты! — запричитал Калинин. — Все тебе будет. Возьми мои, запасные.

Пассажиру рывок дался трудно. В ушах шумело. В потасовке упустили, как поезд встал. Тут же в двери требовательно постучали. Беглый испуганно шепнул старшему.

— Глянь.

Механик воровато выглянул сбоку от окна.

— Менты! С собаками! — он угодливо и с тайной радостью обернулся к беглецу.

Тот опасливо зиркнул из–за его спины.

У лестницы в дубленных полушубках стояли офицер, два автоматчика и поводырь с немецкой овчаркой. Собака зевнула, широко раскрыв ребристую пасть. Зек затравленно повертел головой. В двери долбанули еще решительнее.

— Старый, — ухватил пассажир Калинина за воротник, — говори, что хошь. Но не пускай. Иначе абзац обоим! — Он трясся, то ли от возбуждения, то ли от страха. — Сядь! — приказал он Харисову. Парень поднял опрокинутый стул и подчинился.

— Старый, — оскорблено передразнил Калинин, приопустил раму и в заклубившуюся от мороза щель окликнул наряд. Овчарка басовито гавкнула, выдохнув густой пар.

— Открывай! — глухим голосом сказал офицер. Он вжал голову, чтобы не впускать за поднятый воротник холод. — Осмотрим вагон!

— Не могу! Старшего нет! Без него не имею права!

— Какой старший? Открывай, дед!

— Не могу. По инструкции не положено.

Механик осязал спиной стальной зрачок пистолета, и боялся даже дыхнуть криво. Но тут мигнул левым, «дальним» от зека глазом.

— А где старший? — В обрамлении воротника и цигейковой шапки с кокардой лицо офицера казалось треугольным.

— Отстал от секции. — Калинин еще раз мигнул. — Ремонтировались…

— Тогда тем более открывай! Откуда ему знать, что мы были?

— Говорю же, не положено! Дорогое оборудование. Соляры полные баки.

— А, может, везешь, кого?

— Да, ты, что, без мозгов! — сорвался механик. — Говорят, не положено!

— Да? Ну, и хрен с тобой! Пошли! — Офицер повел наряд вдоль состава.

— Ищите кого? — в след крикнул Калинин.

Офицер отмахнулся. Внутри у «деда» оборвалось. «Не заметил знака, служивый!»

— Ушли, — скомканным голосом сказал он.

— Ладно, сядь!

Зек подкрался к окну. Долго и недоверчиво зиркал. На рундуке перевел дух.

— Куда адрес?

— В Москву.

— А ближе?

— Улан — Удэ. Для леса адрес на местных перевозках.

— Оба в купе, и сидите, как мыши.

Рефы переглянулись. В ноздрях Лехи бурели кровавые сгустки.

Беглый отнял треугольник–отмычку, и что–то долго громоздил за дверью.

— Гнида! — проворчал Харисов.

Механики сидели напротив. Поезд тронулся.

— Не понял солдатик! — сокрушенно кивнул Калинин.

— Чего не понял?

— Знак я подал! Мигнул!

— А я думал, ты совсем обосрался. Чего не убежал то?

Калинин отвел сердитый взгляд.

— Вот и я думаю, чего? — И вдруг вызверился. — Чего ты на него кидаешься? Это ж псих. Вот, чего он удумал щас?

— Пожрал, бухнул и спит! Что еще урке надо! Слушай, если он дрыхнет, откроем окно и отвинтим решетку.

— Прыгать будешь? — ухмыльнулся Калинин.

— Нет. Ждать, пока он нас, как кабанов заколет!