Нано

Окно Центрального Аркадийского канала показывает, в окружении рекламы, улицу Муравейника с грузовиком «Миссионера». Водитель вытащен из кабины наполовину, его тело свисает с сиденья, рука запуталась в ремне автомата, куртка разорвана на груди. Через ворот и рукава на асфальт капает кровь. У распахнутых дверей кузова — еще четыре мертвых тела.

Полиция уже прибыла, но кроме нее в кадр попадают две фигуры в одинаковых черных пиджаках, белых рубашках и галстуках, со знаковыми масками Креста — один человек пробирается между вставшими машинами в противоположную от копов сторону, другой бежит прямо по автомобилям.

— Леша, в кого ж ты такой тормоз, — едва слышно вздыхает Света.

Ведущий за кадром беззаботно болтает:

— Напоминаю, что это уже вторая дорожная атака на «Миссионера», и как бы мне не было радостно видеть грузовик виски на своей улице, содержимое бочек внушает опасения. Давайте взглянем поближе!

Дрон с камерой подлетает к грузовику, один из копов бьет его стволом винтовки, но тот уворачивается — ведущий проказливо хихикает — и останавливается подальше, но все еще напротив открытого кузова.

— Что же делать? — притворно ахает ведущий. — Доблестные стражи правопорядка блокируют нам путь! Но не бойтесь, с вами камеры Кубо-Оптик 8000!

После минутной рекламы ведущий все-таки показывает то, что пытается скрыть полиция.

Тела.

Два тела, если точнее.

Кузов буквально залит виски, на асфальте лужа. Пластиковые бочки внутри изрешечены пулями, но любому ясно, что люди, находившиеся внутри, умерли задолго до пальбы. Кровь не льется, тела застыли в позах эмбрионов.

— Вы знаете, что я вспоминаю, когда смотрю на это? — жизнерадостно говорит ведущий, и ты на миг думаешь, что он хочет бросить какую-нибудь глупую шутку. — Я вспоминаю, как пару дней назад еще один грузовик «Миссионера» попал под обстрел на окраинах. Свидетелей было мало, а спустя пару часов стало еще меньше, и даже хозяин авто, пострадавшего в аварии, быстро изменил показания. Жарковато тогда было, я согласен, парень мог получить солнечный удар и увидеть труп в бочке, а потом прийти в себя. Но это!..

Но это.

Ты писал Гектору, что «Миссионер» — прикрытие Триады для отмывания денег и сокрытия трупов... Крест тем временем пошел дальше, и донес информацию до всех. Даже если Триада купила всю полицию, произошедшее трудно будет замять. Как минимум, на несколько дней или даже недель «Миссионер» прервет работу, занятый судебными разбирательствами.

— Вовремя, — кивает Амелия и посылает тебе самодовольную улыбку. — Первый шаг — в действии!

Ты рад, что у них вообще есть шаги.

— Тоби, ты не мог бы показать нашему новому коллеге клуб?.. Буквально на пару минут, Джинн. Сам понимаешь, есть вещи, которые я не могу озвучивать при незнакомце, а кодовые слова мы так и не завели.

— А я говорил, что стоило бы, — шепчет Скорпион.

Ты не в настроении спорить. Смотреть клуб, впрочем, тоже. Тобиас каким-то образом понимает это, а потому не уходит далеко — вы покидаете лаунж-зону, и он садится прямо на ступени, все так же медленно и напряженно. Внизу менеджер, который следит за тем, чтобы никто не беспокоил почетных гостей «Затмения», он оглядывается и вопросительно смотрит на Тобиаса. Тот качает головой и улыбается, менеджер отворачивается.

Ты садишься рядом с Тобиасом. Даже на ступеньках он сидит прямо и — редкий случай, когда это слово подойдет — величественно. Он какое-то время смотрит на тебя, а потом вдруг говорит:

— А вы всегда ведете себя как незнакомец, верно?

Вы встречались?..

— У меня плохая память.

У тебя не плохая память, у тебя отличная память. Если нужно. Проблема в том, что ты почти ничего не хочешь запоминать. Выбор заказа и его обдумывание проходит в автоматическом режиме, с константами вроде «нейтралитет», «независимость», «анонимность» и «никаких больше путешествий по канализации».

О возникновении последней лучше вообще не думать.

События в жизни Джинна давно слились в один шумный поток, в котором как островок торчит свалка — твоя точка старта и завершения очередной работы.

— Банда, — напоминает Тобиас. — Они взяли в привычку громить мой клуб.

Ничего. Ноль. Но ты киваешь. Раз он говорит с тобой так мирно, ты умудрился не разозлить его в процессе, так?

— Вы всегда были молчаливы. Однако произвели хорошее впечатление, и я рад, что спустя год вы все-таки прибились к стае.

Ты собираешься молчать и дальше, поддерживая свой немногословный образ, но фырканье вырывается против твоей воли. Свою роль играет и непривычно вежливая манера речи Тобиаса, и тот факт, что ты скорее прострелишь себе череп, чем «прибьешься» к Кресту.

— Они не так плохи, — Тобиас смеется в кулак. Звук дребезжит, его рука немного трясется.

— А вы почему с ними? — спрашиваешь ты, чтобы увести разговор от себя. — Надоело платить Триаде?

— Я никогда не платил им, но да, вы отчасти правы — мне не хотелось бы начинать платить Триаде.

— «Крыша» не хуже любой другой.

Лицо Тобиаса перекашивает от твоего цинизма. Впрочем, может, это виноваты его заедающие моды.