Намывание островов (СИ)

Во все времена, независимо от практики совершенно, мы полагали, что история будущего есть вещь вполне прогнозируемая, если исходить из всего предыдущего. Уважаемый господин Поппер не согласен с подобным тезисом, посему я показывая вам критику его работы «Нищета историцизма». Вот одна из его цитат: «(1) Значительное воздействие на человеческую историю оказывает развитие человеческого знания. <...> (2) Рациональные или научные способы не позволяют нам предсказать развитие научного знания.». Есть еще цитата, выражающая те же самые мысли, но более развернуто: «Конечно, речь идет не о всяком социальном предсказании <...> Речь идет только о том, что историческое развитие непредсказуемо в той мере, в какой на него оказывает влияние развитие нашего знания. В этой аргументации утверждение (2) имеет решающее значение. Если развивающееся человеческое знание существует, то мы не можем сегодня предвидеть того, о чем будем знать только завтра.». В данном тексте мы видим ошибку, которую допустил Поппер, объявив предсказание о будущих знаниях невозможными. Иван Ефремов, к примеру, предсказал электронную книгу в своей работе «Туманность Андромеды», Жюль Верн же предсказал полеты в космос, хотя и не он один, но все же. Более того, не только лишь отдельные фантасты-мечтатели делали такие предсказания, но ведь существует целая наука – футурология. Надо сказать, что мы, зная куда движется прогресс и то, с какой скоростью он движется, можем узнать, какое нас ждет будущее. К примеру, люди конца девятнадцатого – начала двадцатого века знали, как, примерно, будет выглядеть наш современный мир. Они предсказали повсеместное распространение автомобилей и летательных аппаратов, хотя в они считали, что это будут дирижабли, но тут прогресс повернулся иначе. Тогда же было предсказано, что в будущем мы сможем передавать видеозапись на расстояние, а также то, что мы будем пользоваться атомной энергией, хотя тогда о свойствах урана знали не очень уж много, также было известно, что люди смогут полететь в космос. Многие из этих предсказаний либо не сбылись, как дирижабли, либо сбылись намного раньше, чем того планировали жители прошлого. Тут они и не учли того, что прогресс изменил скорость или направление. Поэтому мы сейчас и не ездим по дорогам Москвы на аэросанях и не летаем в другие города на дирижаблях. Из предыдущей главы нам стало ясно, что Поппер не верит в то, что есть общие закономерности, посему для него нет взаимосвязей, посему, все, что кругом твориться – случайность, а значит, мы ничего предсказать не можем. Идем дальше: «Мне хочется выступить в защиту позиции (столь часто бранимой за старомодность), согласно которой историк интересуется действительными единичными или специфическими событиями, а не законами и обобщениями.». Тут я должен напомнить Попперу, что наука как раз и занимается обобщениями, а не частными случаями. Если мы начинаем изучать Варфоломеевскую ночь, то мы мигом перекинемся на Реформацию в Германии, идеи Кальвина, Марию Медичи, Старый порядок во Франции, ранний колониализм, а также на всю историю Европы с пятнадцатого века до семнадцатого. Факт имеет смысл лишь в последовательности фактов, либо в их сравнительном анализе. Надо сравнивать, как было в те времена в других странах, что было до этого, а что было после. Надо найти причины события и его последствия, иначе нет смысла изучать событие. Физика изучает общие закономерности, а не частные случаи, хотя для Поппера, как мы видели из предыдущей главы, физика не авторитет.

Глава 7.

Амбивалентность и релятивизм.