Намык Кемаль

Шинаси был типичным разночинцем. Ему было два года, когда его отец, офицер той знаменитой артиллерийской части, которая в трагические дни 1826 года решила на площади Этмейдан участь янычар, – погиб под Шумлой в бою с русскими. Ребенок вырос в нужде. Когда он окончил начальную школу, магь хотела отдать его в медрессе, чтобы сделать из него духовного, но потом ей удалось пристроить его в канцелярию арсенала Топ-Хане. Там на способного и талантливого юношу обратил внимание один из иностранных офицеров-специалистов – француз, граф Шатонеф.[46]

Почувствовав симпатию к Шинаси, французский офицер стал учить его по-французски и пробудил в нем вкус к европейской литературе. Благодаря протекции Шатонефа и помощника начальника арсенала – Зивер-эфенди, Шинаси удалось попасть в немногочисленную группу молодых людей, которых Решид-паша посылал за границу. Шинаси должен был изучить во Франции политическую экономию и разные финансовые науки.

Двадцатилетний Шинаси попал в Париж как раз в момент напряженной политической борьбы. Июльская монархия доживала свои последние месяцы. Европа была накануне грандиозной революционной вспышки, в которой такое активное участие принимал промышленный пролетариат.

В февральские дни 1848 года Шинаси со своими французскими друзьями участвует в политических манифестациях и, взобравшись на купол Пантеона, водружает на нем республиканский флаг. Тогда же он познакомился с рядом видных французских литераторов, ученых ориенталистов и, в частности, с Ламартином, Э. Ренаном и другими, оказавшими сильное влияние на его развитие. Перед Шинаси открылись двери парижских литературных салонов.

Он пробыл за границей пять лет. За это время он основательно изучил французский язык и французскую литературу и проникся убеждением в превосходстве европейской буржуазной культуры над заживо разлагающимся феодальным строем Оттоманской империи.

Нельзя сказать, чтобы соприкосновение с тогдашней, пылавшей в революционном огне Европой выработало из Шинаси настоящего турецкого революционера, как этого можно было ожидать. Молодой гурок, принимавший хотя и скромное, но все же какое-то участие в грандиозных революционных событиях Парижа, сразу превращается в умеренного либерала, как только дело идет о его собственной стране. Он не верит в революционно-творческий порыв турецких масс или хотя бы даже передовых элементов Турции, и все его надежды и чаяния возлагаются на реформы сверху. Он преклоняется перед автором хатишерифа Гюль-Хане Решид-пашой и ждет от его либеральных реформ возрождения Турции. В посвященных Решид-паше стихах, которые он посылает из Парижа своим друзьям, он превозносит до небес основоположника Ганзимата.

Эй, президент республики народных добродетелей,
Своим законом ты ограничил власть султана.

– писал он в одном из своих стихотворений, употребив впервые в турецком языке слово «рейсиджумхур», ставшее 75 лет спустя, с момента объявления республики, официальным титулом главы турецкого государства.

Эти стихи так же, как и ряд других, были показаны друзьями и покровителями Шинаси Решид-паше. Когда Шинаси, окончив учение в Европе, вернулся в Стамбул, Решид-паша, несмотря на его молодость, предложил ему участвовать в двух крупных учреждениях: «финансовом комитете» и «комитете просвещения», созданных визирем для реформы финансов и народного образования.

Хотя Шинаси посылали в Париж для изучения специально экономических и финансовых наук, но к этому времени эти вопросы гораздо менее интересовали его, чем вопросы просвещения, языка, литературы. Поэтому он принял лишь второе назначение, а вскоре затем вошел еще в «научный комитет», также созданный Решид-пашой.

Задачей этого комитета было внедрение в Турции западных наук. Он состоял из крупных сановников, весьма косо глядевших на смелые нововведения и далеко не заинтересованых в коренных реформах; обстановка с самого начала сделала работы Шинаси бесплодными. Сменивший к тому времени Решид-пашу на посту великого визиря Али-паша, бывший вначале креатурой Решида, а впоследствии сделавшийся скрытым противником как самого инициатора Танзимата, так и проводимых им реформ, в первую очередь постарался дать совершенно иное направление деятельности «научного комитета».

Его первым шагом было устранение из комитета подозрительного Шинаси. Официальным предлогом для удаления послужило то, что Шинаси по европейской привычке брил бороду. Блюдя патриархальные, закрепленные вековой религиозной традицией, нравы.

реакционные члены «научного комитета» не могли допустить, чтобы их коллега нарушал предписания «сунны». Новый великий визирь с удовольствием удовлетворил их желание, так как он знал, что старевший и чувствовавший приближение смерти Решид-паша видел в Шинаси своего возможного преемника, которого он надеялся противопоставить выращенным им, но оказавшимся ренегатами Али и Фуаду.