Нам нельзя остаться (СИ)

Я сделала вид, что глубоко задумалась над его проблемой. В моей голове в это время крутись мысли о покупках в городе, и куда могла я сунуть сушёных стрекоз – третий день не могу найти.

-Всё может быть, – кивнула я, предположив, что они могут быть и в погребе.

Затем я перевела взгляд на гостя.

-Я дам тебе кое-что, - продолжила я. – Но это будет стоить тебе не дёшево. А так будет потому, что я не одобряю ни твоих помыслов, ни твоих методов. Так уж вышло, что я могу тебе помочь, раз уж у меня есть то, что тебе нужно.

Я озвучила сумму, тот не раздумывая, согласился. Эх, дурочка я, надо было требовать в два раза больше. Не от жадности, а потому, что обед-то я пропустила, теперь опять придётся перебиваться, чем Боги пошлют. А от такого рациона встреча с последними может состояться значительно быстрее.

Я открыла шкафчик, и, пошарив там рукой, вынула небольшую стеклянную колбу. Как хорошо, что сам напиток был уже готов! “Зелье истины” я варю один раз в пару недель, с запасом, чтобы потом не надрываться с мелкими порциями и время зря не тянуть. В крайнем случае – выпью сама. Правда, последний раз, когда такое случилось, я немного не рассчитала, и выпила слишком большую порцию, пропадало ведь! Впоследствии Зельборн узнал о себе много нового и с неделю на меня дулся, а я его всячески утешала и прощенье просила за свою правду. Эх, любопытные были времена!

Вытерев с колбы пыль, я вручила её гостю. Тот протянул мне руку, набитую сверкающими монетами.

-Куда! – заорала я на него. – На стол клади, на стол!

Тот судорожно одёрнул руку и едва не выронил колбу из рук. Положив деньги на стол, он стал рассматривать прозрачную жидкость в сосуде.

-Примета плохая, - уточнила я, пробуя на зуб монеты.

Не гигиенично, но ведь и болезни меня тоже побаиваются.

Конечно, дураков, которым взбредёт в голову надуть меня, не находится. Но чего только не случается, нужно быть готовой ко всему!

-Что пьёт твоя жена? – спросила я, покусав все монеты, и потирая ладонью вдруг занывший зуб.

-Молоко, - пожал плечами он.

-Это подойдёт, – пояснила я. – Нагрей для неё две трети кружки, а потом влей туда это снадобье.

-А она не заметит? – забеспокоился он.

-Нет, - ответила я. – У него мягкий и едва уловимый запах и вкус. В разбавленном виде едва ли она чего заподозрит. А если и так, то проследи за тем, что бы она всё же выпила всю кружку.

-Я понял, – заговорщически ответил он.

-Через полчаса ты можешь спрашивать её обо всём, что хочешь узнать, – закончила я.

-Спасибо! – отозвался он, развернулся и зашагал к дверям.

Он снял плащ с крюка и быстро накинул его.

-До свиданья! – сказал гость, открыл дверь и вышел вон.

Дождь кончился, тучи стали рассеиваться. Меня передёрнуло. Не люблю заниматься такими мерзкими делами. Вроде и жить есть на что, а репутацию за деньги не купишь! Вот и приходится помогать всяким недотёпам с их глупостями.

Из-за двери высунулась бледная черноволосая физиономия Зельборна.

-Ушёл? – коротко спросил он.

-Ага, – ответила я. – Ну ты слышал, а?

-Слышал! – довольно отозвался он. – Волнуется человек, переживает.

-Учись! – нахмурилась я и глянула в окно. – Эй! А не пора ли тебе на службу?

-Проклятье! – вскрикнул Зельборн и захлопнул свою дверь.

С минуту он бегал по комнате, что-то бормоча, после чего вышел и зашагал к выходу.

-А обед? – развела руками я.

-Подождёт до ужина! – сказал он, и, поцеловав меня в нос, вышел из дома.

Варево в котле стало выкипать, и я бросилась к нему со всех ног. Если и в этот раз горные цветы не выживут, то больше варить эту мерзость я не буду! Даже ради непередаваемой атмосферы!

Глава 3

“Я даю возможность

и умереть быстро, и жизнь по

достоинству оценить.

Выходит, я целитель”.

Я вышел из дома и глубоко вдохнул. Воздух, такой свежий и чистый – вот главное достоинство дома на самой окраине Гонкоралла. Настроение моё было превосходным, несмотря на то, что мне предстояло очередное убийство.

Я шёл вдоль помолодевших после дождя улиц, вглядываясь в лица прохожих. Люди держались от меня в сторонке, хотя некоторые из них робко махали мне рукой и выдавали скудные приветствия. Наверняка их мысли занимала одна и та же мысль: “Надеюсь, что мы никогда не повстречаемся при других обстоятельствах”. Я тоже надеюсь на это, но там уж, как получится.

Проходя вдоль каменных рядов домов на улицах, я наблюдал, сколько непримечательных смертей было разбросано вокруг. Большинство из них были столь ничтожны, что, пожалуй, никто, кроме меня об этом и не узнает. А для меня смерть любого живого существа – тоже смерть. И той же величины, что и смерть человека.

Вон там, под чернеющей крышей мёртвая кошка, у неё переломлен хребет. А вон в том доме, под полом целое полчище мышей. Мёртвых, разумеется – живых-то я бы и не увидел. Отравились ядом, и, как будто, спят. В этом доме, что напротив торговой лавки, есть некто, чья одна нога уже стоит за чертой жизни. Борьба этого человека будет ещё долгой, мне не зачем ждать конца.

Это не столько виденье, сколько ощущение. Ощущение смерти. Работу её руки, что забирает последнее у всего живого.