Нам не дано предугадать. Созидающий башню: книга IV

– Ага, и ты в благодарность за спасение укокошил своего благодетеля,– Кейтиль одобрительно хмыкнул и подлил самогонки в стакан жертвы своих психоаналитических потуг. – Я не осуждаю,– заверил он Семёна,– так ему и надо, ироду. А где ж ты пропадал больше десятка лет? Кристинка, между прочим, по тебе очень горевала. Всё ждала, что папочка таки вернётся.

– Кейтиль, прекрати наезжать,– возмущённо вскинулась Кира. – Семёну не в чем каяться, он потерял память и просто не знал, что у него есть дочь.

– Выходит, наша малышка тебя простила,– в голосе исповедника, явно рассчитывавшего на какую-нибудь душещипательную историю, прозвучало откровенное разочарование. Однако дальнейшие события показали, что он рано сдался. Семён смущённо улыбнулся и бросил вопросительный взгляд на Киру, как бы ища её поддержки, чем непроизвольно выдал наличие пусть маленького, но всё же грязного пятнышка на белоснежных одеждах членов «святого семейства». – Так ты что же, даже не повидался с дочкой? – тут же ухватился за новую тему психоаналитик, уже не чаявший услышать что-то интересненькое.

– Это моя вина,– Кира с жаром бросилась защищать мужа,– я попросила Семёна отложить встречу с Тиночкой на несколько недель. Ей ведь скоро рожать, нельзя её волновать. Ещё, не дай бог, случится выкидыш. Я тоже пока с ней не встречаюсь, чтобы не провоцировать на глупую ревность.

– Вот оно как,– у штатного алатского исповедника аж слюнки потекли от новой и такой соблазнительной темы. – Выходит, Рис сюда приезжал не для того, чтобы поплакаться мне в жилетку, он пытался вернуть свою жену.

– Кирюша, ты правда встречалась с этим уродом? – возмутился Семён. – Неужели после всего, что он сделал, у него хватило наглости на что-то надеяться?

– Хватило,– Кира печально улыбнулась,– но я его обломала.

– То-то бедолага после вашего разговора понёсся на своём драндулете, словно надеялся свернуть себе шею,– задумчиво пробормотал Кейтиль, достраивая логическую цепочку до полноценной картины. – А ведь у нашей Кристинки интуиция работает как часы,– констатировал сей гений дедукции, с укором глядя на виновницу жизненной драмы бедненькой обманутой девочки,– похоже, у неё действительно имеются веские основания для ревности.

– Пусть сама разбирается со своим мужем,– пробурчала Кира,– я тут ни при чём.

– Не знаю, что уж там между вами произошло, Кирюша,– приступил к своей фирменной проповеди исповедник,– но даже самый закоренелый злодей заслуживает прощения.

– Невозможно простить того, кого нет,– голос Киры сделался тихим и печальным, а брошенная ею загадочная фраза буквально повисла в воздухе.

Всем присутствующим, включая даже жаждущего исповеди Кейтиля, сразу стало понятно, что лучше закрыть эту болезненную тему во избежание непредвиденных осложнений. Похоже, на застарелую рану, оставленную в душе Киры мужчиной, который когда-то был ей по-настоящему дорог, закон о сроке давности не распространялся, и лучше было её не бередить. Кира благодарно улыбнулась, заценив тактичность аудитории, и снова уткнулась в чертежи. Поскольку азарт исповедника сдулся, в комнате сразу сделалось очень тихо, даже стало слышно, как стрекочут за окном кузнечики. Внезапно эта тягостная тишина разбилась на мелкие осколки, как первый тонкий лёд от брошенного в лужу камушка, поскольку на сцене появился ещё один неожиданный персонаж.

– Мама?! – голос Кристины взлетел фальцетом к потолку и заметался по комнате. – Это правда ты?

– Тиночка, ты только не волнуйся,– Кира вскочила на ноги и бросилась к дочери. – Это действительно я, а молодая внешность – это просто подарок от Антона. Ты же помнишь, что муж Алисы волшебник?

– А где Рис? – глаза Кристины лихорадочно забегали по комнате, и её взгляд вполне ожидаемо упёрся в спину единственного мужчины, которого пусть с натяжкой, но всё же можно было бы принять за переодетого в незнакомую одежду мужа. Семён медленно повернулся, и на его губах сразу заиграла радостная улыбка. Наверное, трудно было ожидать от двадцатилетней женщины, что она узнает своего отца, которого видела в последний раз маленькой девочкой, но эту улыбку она всё же запомнила и не смогла бы спутать ни с какой другой. – Папа? – голос Кристины сорвался, и глаза заблестели от подступивших слёз.