Нам не дано предугадать. Созидающий башню: книга IV

— Прости, я просто дурак, — покаялся несостоявшийся самоубийца, — ты такого не заслужила. Ты молодая красивая женщина и к тому же умница, а я старый, уставший от жизни неудачник, почти развалина. Я тебя не достоин.

— О чём ты говоришь? — голос Кристины дрогнул. — Ты для меня самый лучший, и так будет всегда.

— Это ты просто не всё обо мне знаешь, — Рис откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, как бы собираясь с мыслями. — Я ведь пытался убить твоего отца.

Рассказывая Кристине о тех давних событиях, он не спешил, как бы специально смакуя неприглядные нюансы своего преступления. В отличие от его исповеди перед Мартином и Аликом, нынешнее повествование совершенно не содержало даже намёка на попытку оправдаться, напротив, Рис намеренно акцентировал внимание жены на том, что им двигала тупая ревность к Семёну, а вовсе не любовь к Кире. В общем, его покаяние как-то очень сильно смахивало на хвастливое самолюбование и не предполагало, что грешник хоть немного раскаивается в содеянном.

Наверное, Рис рассчитывал, что, услышав его рассказ, Кристина с презрением отвернётся от преступника и сама выгонит его из дома, что, собственно, и было целью устроенного им спектакля, однако тут он просчитался. Для Кристины исповедь мужа вовсе не стала шокирующим откровением, поскольку о его покушении на жизнь Семёна она уже знала. И всё же несчастная женщина действительно пребывала в шоке от услышанного, но, как оказалось, вовсе не от состава преступления, а от мотивов рассказчика.

— Почему ты вдруг решил мне об этом рассказать? — голос Кристины прозвучал глухо, словно у неё была ангина в запущенной стадии. — Что же ты раньше молчал?

— Я обещал молчать твоей маме, — бодро соврал Рис. — Она не хотела, чтобы её беременная дочь узнала о том, что носит ребёнка убийцы своего отца.

— Беременной я стала девять месяцев назад, — Кристина с подозрением уставилась на вруна, — а с момента твоего покушения на жизнь моего отца прошло больше двенадцати лет. Что же тебе мешало рассказать мне эту историю до того, как мы стали мужем и женой?

— Я боялся, что ты меня возненавидишь, — на этот раз признание Риса прозвучало более искренне, чем вся предыдущая исповедь. — Просто не хотел тебя потерять.

— Значит, больше не боишься меня потерять? — Кристина так и впилась взглядом в глаза бестолкового лицедея. — А может быть, ты всё это затеял как раз для того, чтобы я тебя прогнала? Что-то изменилось?

— Изменилось, — поняв, что его бездарный спектакль провалился, Рис перестал притворяться, — и этим я обязан тому бессмертному, который спас меня от самоубийства.

— Так вот в чём дело, — догадка молнией сверкнула в глазах дознавательницы. — Этот гад знал, что моя мама жива. Он тебе рассказал, и ты тут же решил от меня избавиться. Рис, очнись, она тебя не любит, а у нас семья, ребёнок, в конце концов.

Неизвестно, на что рассчитывала Кристина, взывая к здравомыслию и чувству долга своего мужа, но она просчиталась самым фатальным образом. Из всего её увещевания Рис обратил внимание лишь на то, что судьба Киры вовсе не была для её дочери секретом. Воспоминания о перенесённых страданиях вызвали у него такой неконтролируемый приступ бешенства, что он в миг позабыл о своём хитром плане сделать жену инициатором расставания.

— Ты всё время знала, что Кира жива, но молчала! — в голосе обвинителя послышалась откровенная угроза. — Я же чуть с ума не сошёл от горя. Тебе что, совсем не было меня жалко?

— Я защищала нашу семью, — Кристина и не подумала оправдываться, поскольку до сих пор была уверена в своём праве распоряжаться жизнью своего мужа. — Если бы я призналась, ты бы её разрушил.

— А я-то ещё удивлялся, откуда у твоей дочурки взялось это навязчивое стремление довести меня до самоубийства, — горькая улыбка на лице Риса гораздо больше похожа на гримасу отвращения. — Что тут скажешь, яблочко от яблоньки… Поздравляю, у вас почти получилось.

Он поднялся из-за стола и решительно направился к лестнице, ведущей на второй этаж. В первый момент Кристина подумала, что этот демарш был просто эдакой демонстрацией детского непослушания, и не особо испугалась. С подобными эксцессами ей уже приходилось иметь дело, когда она дрессировала своего младшего братишку. Пока Алик ни смирился с доминированием старшей сестры, он тоже трепыхался и пытался отстоять свою свободу.

— Бежишь с поля боя? — ехидно поинтересовалась дрессировщица.

— Считай, что победила, — бросил Рис через плечо, — если тебе так будет проще смириться.

Только в этот момент до Кристины дошло, куда направился её обозлённый муж. Нет, он вовсе не пытался откосить от выяснения отношений, поскольку, с его точки зрения, всё и так было кристально ясно. Он пошёл собирать свои вещи. Это откровение буквально оглушило бедную женщину. Не смотря ни на что, до этого момента она не верила в то, что муж может её бросить с новорожденным ребёнком. Дарочка казалась Кристине неубиваемым козырем в борьбе за своего мужчину, но судя по всему, для Риса ребёнок был всего лишь ещё одной причиной сбежать из дома.