– Зачем ей этот дурацкий парик? – спросила она слишком громко, как свойственно людям в наушниках.
Когда фильм закончился, я заказал еще выпивку и отобрал наушники. Похоже, она совсем не умела с ними обращаться.
– Что скажешь? – спросил я.
– О чем?
– Мужчина в фильме – это не швед?
– Не знаю, может быть.
– Ты говоришь странно. Разве ты его не узнала?
Она тряхнула головой:
– Если это и он, то… при мне он ни разу не произнес ни слова. Только знаками показывал, что делать… Или нет, один раз все-таки заговорил: «Я преподам тебе хороший урок…» – Она наморщила лоб. – Даже не так. «Я тебя научу…» Что-то вроде того. Он говорил медленно, запинался, будто с трудом вспоминал слова или у него проблемы с речью.
– Как и в фильме, – кивнул я.
– Говоришь, он кого-то убил?
– Трех женщин как минимум. В том числе и героиню фильма.
– Я бы умерла от стыда, если бы на меня напялили такой парик, – рассеянно отозвалась Бренда.
– А ты точно знаешь, что он из Швеции?
– Нет, но так говорили. Я ни о чем его не спрашивала. Он был не особенно болтлив… Договаривался с Томми… или как там его звали.
– Кто такой Томми?
– Хозяин салона на Третьей авеню, ирландец. Они заранее обо всем договаривались. Швед хорошо платил, даже если Томми… – она закатила глаза, – как там его фамилия…
– Не важно, – перебил я. – Расскажи о шведе.
– Здоровый бык. Как в фильме Паттон…
– Джордж С. Скотт, – подсказал я.
– Да. Большой, широкоплечий. Острижен под ёжик. Костюм дорогой, но сидел плохо. – Бренда замолчала, с головой ушла в воспоминания. – Не знаю, как я выжила… Это было ужасно… Он приходил трижды. В последний раз я получила двенадцать ударов. Помню точно, потому что считала вслух, за это он платил отдельно. «Неужели так больно?» – спросил он. «Да», – ответила я, и он сказал: «Хорошо». Больше мы не разговаривали. – Бренда наклонилась ко мне и заискивающе улыбнулась. – А можно «космо»? Дамы пьют «космополитен», я смотрела «Секс в большом городе».
Я едва понял, о чем она лопочет беззубым ртом, тем не менее заказал ей «космополитен», а себе еще «Хайнекена». Барменша укоряюще покачала головой.
Взгляд Бренды помутился, но языком она еще ворочала.
– Хочешь знать, не этот ли человек играет в фильме? – Она пригубила «космополитен».
– Да.
– Я уверена на девяносто процентов.
– Почему не на сто?
– Хм… Если поднести к моему виску пистолет… А знаешь, как я его узнала?
– Как?
– По ботинкам.
– По ботинкам?
– Они у него всегда были начищены. Посмотри фильм. Поэтому я и вспомнила Джорджа С. Скотта. Он же генерал или что-то типа… Я стояла наклонившись и, если не жмурилась от боли, видела перед собой чертовы ботинки. Думала, что он военный: у них ботинки всегда начищены. По крайней мере, у тех, кого я знала…
Она схватилась за бокал, и я поддержал ее под локоть, чтобы «космополитен» не расплескался, прежде чем она донесет его до рта.
– Как его звали? – спросил я.
– Мы не спрашивали, разве когда приглашали клиента домой. Все они были Джоны. Все устраивал Томми. Я понятия не имею, сколько он оставлял себе. Бульшую часть, наверное, но и я получала свое.
Она поднесла указательный палец правой руки к носу.
– Не знаешь, где сейчас Томми? – спросил я.
Бренда пожала плечами:
– Слышала, его убили. Застрелили. Но точно сказать не могу. Пришли русские и вытеснили ирландцев. Ирландцы были крутые, но русские хуже.
Ботинки… Ботинки… Кто мне еще говорил про них? Бодиль? Я вроде спрашивал ее про ботинки. И этот «ежик»…
– Спасибо, Бренда. – Я поднялся со стула.
Первым делом меня обдало прохладным душем, поскольку на улице дул ветер, а я не раскрыл вовремя зонтик. В театре только что закончился спектакль, у входа толпились люди. О такси глупо даже мечтать, тем более в такой дождь. Я сжал зубы и побрел к дому Харриет Тэтчер, которую застал возлежащей на коричневом диване в полосатых пижамных брюках и футболке с Джонни Сандерсом. Харриет смотрела очередную серию «Секса в большом городе». Я не заметил, чтобы кто-нибудь из дам на экране пил «космополитен».
Харриет курила «травку».
– Как датчанка? – спросил я.
– Замечательно. Ты бывал в «Стандарте»?
– Нет.
– Зря. Отличные виды на Хай-Лайн и Гудзон. Люди специально снимают там номера и трахаются на балконах. На виду у всех. Ты не знал? – (Я покачал головой.) – Я велела ей завести руки за голову и полчаса продержала носом к окну, – продолжала Харриет. – Решила, что ей понравится.
– Кто она?
– Лет тридцать пять, хорошо одета. Дорого. Вчера была на Уолл-стрит. Она предупредила эсэмэской, за что я должна наказать ее – за кражу денег.
– Не исключено, что ей действительно приходилось этим заниматься, – предположил я.
Харриет пожала плечами:
– Она заплатила тысячу двести долларов вперед и еще триста дала на чай. Я позволила себе шопинг. Видел дорогие магазины в Митпэкинге? Я пообедала в «Скарпетте» и выпила два бокала шампанского.
Я достал мобильник, где хранил записи, и сел к столу.