Наказание по закону гор

Представляю, как матерились парни из следственного комитета, которых мы вызвали на место событий, когда выкапывали тела бандитов для опознания и идентификации. Они часто просили нас помочь им это делать. Обычно я так и поступал, но в тот раз мне вместе со взводом предстояло выдвигаться вдоль отрога. Поэтому я с удовольствием позволил следственной бригаде таскать камни самостоятельно, решил, что им иногда полезно заняться физическим трудом.

Естественно, рассказывать обо всем этом капитану Чохашвили я не стал. Такие люди, как он, часто принимают подобные истории за хвастовство. Я не испытываю ни малейшей склонности к нему, поэтому предпочитаю молчать.

Второй случай оказался неожиданным для нас. Тогда мы передвигались по горной щебеночной дороге на трех боевых машинах пехоты. Я, как командиру и положено, ехал на головной, вместе с солдатами первого отделения моего взвода, сидел сверху, на броне.

В ту пору БМП еще не были оснащены тепловизорами. Смотреть же всю дорогу вперед в прицел снайперской винтовки или в бинокль из-за сильной тряски было невозможно. Ведь при этом следует еще и как-то за что-то держаться, чтобы не свалиться с брони на обочину дороги.

Тепловизор не всегда, но довольно часто позволяет определить взрывное устройство, заложенное впереди. Особенно если оно дистанционно-управляемого действия и принимает, скажем, радиосигнал. Тогда аккумуляторы, размещенные в нем, выделяют тепло, и умный прибор видит их. Но в тот раз, повторяю, на БМП тепловизора не было.

Самодельный фугасный заряд взорвался под нашей машиной. Должен сказать, что мне чертовски повезло. Я слетел, но не рухнул в пропасть, которая находилась справа от дороги. Я кувыркнулся в воздухе, сумел сгруппироваться и вполне удачно приземлился за корпусом БМП, поврежденной взрывом. Конечно, я упал, но отделался царапинами и ссадинами.

Я тут же вскочил, занял позицию за броней БМП и увидел слева от дороги расщелину, очертаниями похожую на букву «Л». Из нее цепочкой, один за другим выбегали бандиты.

Это действие оказалось их грубой, поистине роковой ошибкой. Расщелина была слишком узка для того, чтобы всей банде удалось выскочить к дороге сразу. Наши противники не учли уровень боевой подготовки солдат спецназа ГРУ. Они надеялись, что какое-то время после взрыва мы будем пребывать в растерянности и панике.

Не на таковских нарвались! Мои солдаты были подготовлены отлично. Сразу после взрыва они рассыпались рядом со мной, позади БМП, залегли среди камней, громоздившихся у обочины. Парни тут же начали хладнокровно и планомерно расстреливать бандитов. Те один за другим валились на землю еще до того, как успевали занять боевые позиции.

У боевой машины пехоты пострадала только гусеница. Она не могла передвигаться, но оставалась вполне боеспособной. Оператор-наводчик повернул башню. Скорострельная тридцатимиллиметровая пушка вместе со спаренным пулеметом начали бить прямо в расщелину, не позволяя никому оттуда высунуться.

Две другие БМП объехали нас и выдвинулись чуть вперед. Бойцов на броне и внутри уже не было. Они спрыгнули на ходу и заняли позиции рядом с товарищами из первого отделения.

Боевые машины пехоты остановились прямо напротив расщелины. В нее густо полетели пулеметные очереди и снаряды. Даже при том, что такие расщелины редко имеют прямой профиль, рикошеты все равно должны были достать многих бандитов, если не всех поголовно.

А тут еще я поймал вопросительный взгляд своего огнеметчика и дал ему отмашку. Парень совершенно правильно меня понял, заспешил к расщелине и послал в нее термобарическую гранату.

Волна пламени и дыма вернулась назад так стремительно, что мне стало понятно — расщелина непродолжительная. Все живое, что там находилось, от бандитов до крыс, тараканов и пауков, должно было моментально изжариться. А потом, видимо, в результате изменения давления, что характерно для последствий использования термобарического заряда в замкнутом пространстве, произошел обвал, и расщелину просто завалило.

Но живых там не могло никого остаться и без этого. С бандитской засадой было покончено.

В этот раз взрыв фугаса помимо повреждения БМП нанес еще две легкие контузии моим солдатам. Но это были сущие пустяки. Ребята даже сами отказались от госпитализации.

Только командир отделения сержант Соловьев при падении с БМП после взрыва сломал руку. С гипсом он ходил после этого всего неделю вместо положенных трех. Через семь суток он его снял, чтобы тот не мешал руку разрабатывать.

Парень служит со мной до сих пор, командует тем же первым отделением. Про тот перелом он давно забыл и даже является одним из лучших спецов по рукопашному бою. Бьет так, словно рука у него по-прежнему в гипсе.

Но и это я тоже не стал рассказывать капитану Чохашвили. У каждого из нас свои заботы. Но когда дело доходит до совмещения проблем, мы с ним должны стараться выработать правильную линию поведения. Только в таком случае можно рассчитывать на успешное завершение всего нашего общего дела.

Я повернулся вместе со стулом к капитану Редькину и осведомился: