Накануне не знаю чего

Ничего с тобой не будет:
Помелькаешь – пропадёшь.
Этот мир тебя забудет,
А другого не найдёшь.

Впрочем, всё это догадки.
Может, будет всё не так...
Гаснет день январский краткий,
Дальше темень, дальше мрак.

Дальше, дальше, что там дальше?
Говорят, что тишина...
Белый снег идёт тишайший,
Снега белая стена.

Тишиной всё завершится...
Длится хлопьев снежный бал...
Так легко всего лишиться,
Чем едва ли обладал.

«Жизнь меня морочила…»

Жизнь меня морочила, жизнь меня манила,
Окунала перышко в синие чернила
И писала набело, вовсе без запинки,
Все свои послания строго по старинке,
Чтобы я читала их, шевеля губами,
Как когда-то азбуку я читала маме...
Неостановимое перышко скрипело,
И синица вешняя за окошком пела.

«А день, ничем не омрачённый…»

А день, ничем не омрачённый,
Обласканный и золочёный, —
Он жив и светится пока.
Дорога, облако, река.

И все в нём могут разместиться:
Здесь мы с тобой, а выше птица,
А ниже множество теней —
Та покороче, та длинней.

«И всё, что за день жизнь накопит…»

И всё, что за день жизнь накопит,
Она в ночи глубокой топит,
В ночи глубокой, как в пруду.
И что же завтра я найду?
Я день найду лучистый, новый,
Просторный, ко всему готовый.

Книга вторая А мир творится и творится... 2006

«Дитя лежит в своей коляске…»

Дитя лежит в своей коляске.
Ему не вырасти без ласки,
Без млечной тоненькой струи.
О Господи, дела твои.

Тугое новенькое тельце
Младенца, странника, пришельца,
Который смотрит в облака,
На землю не ступив пока.

«Придумали себе рубеж…»

Придумали себе рубеж.
А хорошо б остаться меж
Минувшим годом и грядущим
И жить во времени текущем,
Где этот свет и этот мрак
Не обозначены никак,
Где нет ни имени, ни даты.
И если крикнут мне: «Куда ты?», —
Скажу: «Спешу я к той заре,
Которой нет в календаре».

«Нельзя так мчаться и мелькать…»

Нельзя так мчаться и мелькать.
Зачем вы так летали,
Года мои? Хочу вникать
В подробности, в детали.

Хочу, чтоб миг, крылом шурша,
Присел на подоконник.
Хочу всё утро, не спеша,
Читать старинный сонник.

Хочу, чтоб белый, белый день
Стоял – не шелохнулся,
И чтобы всяк, ушедший в тень,
Когда-нибудь вернулся.

«Франциск с овечкой говорит…»

Франциск с овечкой говорит,
Молитву тихую творит.
Он дышит воздухом прозрачным
И говорит с цветком невзрачным,
Шепча: «Господь тебя храни».
Текут его земные дни,
Молитва длится, длится, длится,
И горлинка на грудь садится.

«А мир творится и творится…»