Найти и сохранить

– Тогда почему не пойти? Хочешь сидеть в одиночестве и страдать? Тебе же лучше будет! – настойчиво убеждала ее Франсин. – Да я уже и сказала, что ты согласна.

– Ты… уже?..

– После того как я тебя описала, он так и загорелся желанием с тобой встретиться. И сегодня тоже придет.

Маделин вздохнула.

– Ну так как? – в голосе Франсин звучали нотки надежды.

– Хорошо, – покорно согласилась Маделин. В принципе Франсин права в одном: делать ей все равно нечего. Сидя в одиночестве, она снова думала бы о Викторе, а это непременно означало бы, что на нее нахлынут разные воспоминания и переживания, с которыми она может не справиться. – Когда?

– Приходи ко мне в восемь, – Франсин вытащила еще кусочек помидора. – Ну пока. Увидимся вечером.

Маделин отставила миску с салатом в сторону. Сказывались бессонная ночь и дневные хождения по улицам. Глаза ее слипались, и она потихоньку склонила голову на стол. В это время позвонил телефон.

– Маделин Кэтлин? – спросил мужской голос на другом конце провода.

– Да.

– Это лейтенант Форрестер.

– А, здравствуйте! – сонливость моментально улетучилась.

– Виктор попросил меня позвонить вам. Его не будет в городе несколько дней, и он хотел бы, чтобы вы знали, если вдруг надумаете связаться с ним.

Маделин сжала губы.

– Я уже знаю, что он в тюрьме, лейтенант.

Он что-то невнятно пробурчал.

– Ну, если вы знаете, значит, так и есть.

– Из чистого любопытства можно узнать, что он натворил? – нет, ее это не волновало, просто она не могла удержаться, чтобы не спросить.

– Он пытался ограбить винный магазин.

Маделин закрыла глаза и прижала пальцами веки.

– А можно еще один вопрос?

– Смотря какой, – неохотно ответил лейтенант.

– Зачем он это делает? Ему что же, нравится сидеть в тюрьме?

– Трудно сказать.

– Я не думаю, что он конченый человек, – заключила она. Впервые после того, как он опять оказался за решеткой, она подумала о нем, не испытывая обиды и возмущения. Ей трудно было иметь о нем объективное мнение, но она старалась. – А вы не должны думать, что он такой уж плохой. Все-таки вы с ним в теннис играли.

После недолгого размышления он заговорил.

– Хочу сказать, что вы не совсем хорошо понимаете положение вещей. И вообще, должен признаться вам. Думаю, он не такой уж хороший человек. Он им никогда не был, а теперь уж и подавно не станет. Понимаете меня?

Вопрос был риторический, и Маделин отвечать не стала. Если уж Форрестер считает Виктора неисправимым, то, значит, так и есть. Форрестер ведь полицейский и имеет гораздо лучшее представление о людях такого сорта, чем она. Неожиданно она ощутила чувство утраты.

– Спасибо, что позвонили.

– Извините меня.

Клем был голубоглазым парнем с аккуратно причесанными темными волосами. Он напоминал Маделин героев мыльных опер, которые она время от времени смотрела в полуденные часы. Его приятель, блондин, понравился ей больше. У него была приятная улыбка.

– Это Клем, это Р. Джи, – представила своих знакомых Франсин.

Маделин приветливо кивнула.

– Очень приятно познакомиться.

Глаза Р. Джи так и впились в нее.

– Вы из Джорджии, да?

– Да.

– Я знавал парня, который играл за команду «Джорджия Тек». Вы не увлекаетесь футболом?

– Я совсем не разбираюсь в этой игре, – воспитанность не позволила ей признаться, что она вообще считает эту игру грубой. Она отдавала предпочтение теннису.

– Вот-вот многие судьи тоже совсем не разбираются в ней, – азартно заметил он.

При этом замечании Маделин улыбнулась, Р. Джи – нет. Очевидно, он говорил вполне серьезно. Она посмотрела на руки, соображая. Что бы такое сказать. Но что общего она могла иметь с футболистом? Напрасно она позволила Франсин вовлечь себя в эту пустую затею.

– Почему бы вам не пойти к бассейну? – предложила Франсин. – Через пару минут я принесу что-нибудь выпить.

Они устроились в плетенных креслах около бассейна и стали наблюдать за одиноким пловом. Откуда-то из открытого окна доносилась спокойная музыка.

– Прокофьев, – задумчиво произнесла Маделин. Музыка напомнила ей о тех далеких днях, когда они всей семьей по воскресным дням слушали классическую музыку.

– Лэрри Прокофьев? Который выступал за «Брюинз»?

Она взглянула на него и заметила в его глазах усмешку.

– Разыгрываете меня?

Он усмехнулся.

– Немного. О футболистах сложилось определенное мнение. Все почему-то считают их туповатыми.

Она улыбнулась и почувствовала себя раскованнее.

Видимо, еще кто-то открыл окно, так как рок-музыка стала заглушать Прокофьева.

Он одобрительно кивнул.

– «Генезис». Они мне нравятся.

Она удивленно посмотрела на него.

– Вы не знаете «Генезис»? У вас в Джорджии что радио нет, что ли?

Маделин улыбнулась.

– У нас только-только начали тянуть провода.

Нога Р. Джи постукивала в ритм с музыкой, а руками он изображал игру на ударных.

– Великая группа. Сколько ритма! У вас там, вероятно, ужасная скука.

Она снова посмотрела на бассейн.

– Так, должно быть, думал и мой брат.

– Франсин сказала, что он убежал сюда, а вы приехали на розыск.

– Я пытаюсь искать его, но откровенно говоря, мне не везет, – сдержав горестный вздох, она продолжила: – Трудно отыскать человека в таком огромном городе.