Найти Ад и Рай... (ЛП)

Они вытащили меня из обломков аэромобиля, скорее мёртвого, чем живого. Они спасли мне жизнь, а потом ждали, что я буду им благодарен. Они сказали мне, что моя жена мертва. Элис была мертва. Я был так сильно ранен, что им пришлось отрезать от меня больше половины, а потом они решили, что единственный способ спасти меня - это запечатать в скафандр. Только получившие катастрофические повреждения люди попадают в скафандры, потому что это навсегда. И этот процесс действительно дорогостоящий. Но Империя отчаянно нуждается в людях в бронескафандрах для выполнения по-настоящему опасной работы во враждебных инопланетных мирах, поэтому они всегда готовы оплатить счёт. И люди, которым, возможно, было бы милосердно позволено умереть во сне, просыпаются и обнаруживают, что они навсегда заперты в стальной консервной банке. Пожизненное контракт - рабство, чтобы оплачивать расходы Империи.

Стоит ли удивляться, что многие из нас сходят с ума?

В наши дни в каждом бронескафандре есть встроенный ИИ, который взаимодействует с его обитателем. Чтобы разговаривать с ним, утешать его, поддерживать в работе и сохранять рассудок. Чтобы помочь в этом, ИИ программируется на воспоминаниях о близком человеке, который бы о нём заботился. Жена или муж, отец или дочь.

Любой человек, который мог бы внести свой вклад - память. Всем рекомендуют регулярно пополнять Банк памяти на случай, если произойдёт несчастный случай и мозгу понадобится подкрепить старые воспоминания. Империя не говорит вам, что имеет право на эти вклады, когда вы умрёте. Они не хотят, чтобы вы знали. Это только расстроит вас. Они поместили память моей умершей жены в ИИ моего скафандра. Из записи, сделанной много лет назад. Она всё собиралась обновить её, но по какой-то причине так и не сделала этого. Она не помнила, как погибла в автокатастрофе. Она ничего не помнила о последних трёх годах. Ты изменился, - повторяла она мне. Нет, - отвечал я. И каждую ночь я плакал, чтобы уснуть, даже когда она пыталась меня утешить.

Утро наступило в 5:00, разумеется, по времени базы. На Абаддоне с его двумя солнцами планетарный цикл мог свести с ума кого угодно. Сигнал тревоги поднял меня с постели и заставил влезть в бронескафандр, а затем я направился по стрелкам в полу к кораблю - транспорту, находящемуся внутри базы, где растения не могли добраться до него.

Корабль пронёсся над вершиной базы, прошёл через силовой щит и устремился к недосмонтированному оборудованию для терраформирования, над которым мы прибыли работать.

Мы сидели в два ряда, глядя друг на друга, крепко пристёгнутые ремнями. Ни окон, ни голоэкранов, ни ощущения того, где мы находимся или куда направляемся. По крайней мере, полёт прошёл довольно гладко по сравнению с спуском. Транспортный корабль высадил нас на поляне, заваленной ящиками и полусобранными механизмами, и снова стартовал, как только мы все высадились. Капитан не хотел рисковать своим кораблем. Ему было бы проблематично заменить свой корабль.

Некоторое время мы просто стояли вместе и смотрели вокруг. Груды и груды деревянных ящиков, и что-то очень высокотехнологичное посреди поляны, выглядящее явно незаконченным. Это не было похоже на то, что в конечном итоге преобразит всю планету. Что-то, что укротило бы джунгли и сделало Абаддон местом, где могли бы жить люди. Где растения вели бы себя как растения.

По крайней мере, у нас была довольно большая поляна для работы. Земля была специально обработана, чтобы на ней ничего не росло. Она была серой, пыльной и твёрдой настолько, что даже наши тяжёлые шаги звучали глухо. Джунгли подступили к самому краю периметра, и снова, как только мы появились, всё вокруг буквально обезумело от ярости. Всё живое рванулось вперёд, отчаянно пытаясь добраться до нас.

Я задавался вопросом, почему нельзя было окружить оборудование для терраформирования силовым щитом, как на базе, но, видимо, энергия поля вывела бы из строя хрупкое оборудование для терраформирования. Поэтому защищать его пришлось нам.

Только трое из нас были учёными, специально обученными монтажу оборудования; остальные были силовиками, обученными ходить по периметру и бить по растениям, когда они наступали. Они не могли долго продержаться на серой земле, но это не мешало им совершать безумные самоубийственные броски, чтобы добраться до нас и оборудования.

Поэтому мы вшестером разделили периметр и патрулировали, каждый защищая свой сектор. Растения бесконечно рвались вперёд, как будто один наш вид вид сводил их с ума.

Мы ходили, стреляя в них и поджаривая, взрывая и уничтожая, но они всё равно продолжали наступать. Чтобы сберечь боеприпасы, мы быстро научились встречать их, используя доступную силу и скорость нашей брони. Растения хлестали нас своими колючими цепами, вгрызались в нас псевдозубами внутри цветочных головок, пытались прорваться сквозь наши сочленения или раздавить нас, обвивая. Мы рвали их на части, и наша броня покрылась толстым слоем вязкого сока.