Наикратчайшая история Греции. От мифов к современным реалиям

Алексис Ципрас мгновенно сыграл на этих настроениях. Через два месяца после победных выборов 2015 г. он на пресс-конференции повернулся к канцлеру Германии и потребовал выплаты репараций за зверства нацистов.

Это был популистский фортель, принесший некоторый тактический успех, но уж никак не поступок мудрого государственного мужа. Да, наверное, 115 миллионов немецких марок, выплаченных в 1960 г., были весьма скромной платой за страдания Греции в годы войны — а еще немцы хорошо поживились в центральном банке страны, — но проблему репараций уже давно решило двустороннее соглашение. Публичный выпад Ципраса в сторону немцев ничем не помог Греции.

Такое поведение больше пристало футбольным болельщикам. В 2012 г., на матчах четвертьфинала чемпионата Европы по футболу, немцы скандировали: «Не было бы Ангелы, не было бы здесь вас!» Греки отвечали не менее решительно: «Мы никогда вам не отплатим!»[76]

Только через пять непростых месяцев Ципрас понял, что ЕС не передумает. Еще не раз он вплотную подходил к «Грекзиту» и отступал, хорошо представляя себе, какой хаос ждет страну в этом случае. За финансовой помощью он обращался и к России, и к Китаю, но ничего не получилось. А время шло, и к концу июня 2015 г. Греции опять стало не хватать денег. Момент был критический. Последняя выплата по второму траншу финансовой помощи задерживалась до тех пор, пока Греция не согласится на новое ужесточение своей финансовой политики.

Вот тогда-то Ципрас и задумал провести референдум об условиях оказания финансовой помощи. Как и принятое через год решение Дэвида Кэмерона о референдуме по Брекзиту, этот план был весьма недобросовестным. Он просил граждан своей страны определить ее судьбу, не обладая для этого достаточными знаниями, — иначе говоря, просил их без всякой подготовки перепрыгнуть из представительной демократии в прямую.

5 июля 2015 г. 69 % греков проголосовали за отказ от жестких мер, на которых настаивала «тройка». Степень заблуждения стала очевидной, когда на другом опросе подавляющее большинство высказалось за то, чтобы остаться в ЕС. Все доверие между греческим правительством и его кредиторами испарилось. На следующий день, когда парламент собрался для утверждения итогов референдума, из Брюсселя пришло известие, что Варуфакиса не допустили на совещание министров финансов ЕС. Еще через два дня Греция стала первой развитой страной, не выполнившей обязательств перед МВФ, и Варуфакис подал в отставку.

И тогда Ципрас выполнил один из стремительнейших в политической истории разворот на 180°. 8 июля он наконец понял, что с ЕС шутки плохи, и новый министр финансов получил задание просить у Евросоюза третий транш на условиях еще более жестких, чем те, от которых отказались на референдуме. Это был совершенно исключительный шаг, но только достаточный ли?

Утром 12 июля в Брюсселе Алексис Ципрас вошел в зал заседаний вместе с главами других европейских государств. Через 17 часов он согласился со всеми условиями полной и безоговорочной капитуляции, но если его и унизили, он ничем этого не показал. Вернувшись в Грецию с победным видом (как Чемберлен, сказавший в свое время: «Я привез мир для нашего поколения»[77]), он тут же назначил внеочередные выборы и победил почти с тем же результатом, что и в январе. Впрочем, явка оказалась самой низкой в истории. Казалось, греки окончательно смирились со своей участью, и их мало волновало, по чьей вине все произошло.

После кризиса

Прошло три года, и в августе 2018 г. Греция официально вышла из программы оказания финансовой помощи, причем в лучшей форме, чем ей предсказывали. Превышение бюджетных доходов над расходами было примерно на 4 % выше, чем в других пораженных кризисом странах Еврозоны. Рост шел медленно, но уверенно, а уровень безработицы снизился до 18 %. В марте 2019 г. страна даже сумела выйти на финансовый рынок и успешно разместить десятилетние облигации на сумму 2,5 миллиарда евро.