Найди свою любовь

— Но она ведь, кажется, американка?

Стампа кивнул. — Ее отец был американским послом в Аргентине.

— А почему правительство закрыло банк Видала в Буэнос-Айресе? — продолжал расспрашивать Адам.

— Они обвинили его в отмывании денег монтанерос.

— Это соответствовало действительности?

— Да.

— Вас тогда тоже арестовали?

Стампа покачал головой.

— Меня спасло то, что я работал на банк неофициально, мое имя не значилось в списках сотрудников. К тому же в тот день, когда нагрянула полиция, меня не было на рабочем месте.

— А тогда вы знали, чем занимался банк?

Видя, что Стампа не торопится отвечать, Адам добавил:

— Послушайте, я ведь не расследую деятельность «Кредито де ла Плата».

Помявшись еще немного, Фернандо Стампа рассказал, что монтанерос организовали тогда серию грабежей и похищений, чтобы собрать средства для борьбы против хунты. Деньги, полученные в результате операций, поступали на банковские счета, открытые членами организации под вымышленными именами. Всеми финансовыми операциями руководил Дэнни Видал.

— Тогда все мало-мальски приличные люди считали своим долгом помочь борцам за свободу родины. Дэнни без труда находил добровольных помощников, — закончил свой рассказ Стампа.

— Ваш сын тоже был одним из добровольцев Дэнни Видала? — поинтересовался Адам.

— Мой сын был юным идеалистом, поэтому он и погиб, — вздохнул Стампа.

Адам задумался над тем, существует ли какая-нибудь связь между кровавыми событиями прошлого в далекой южной стране и банковскими махинациями Видала в Нью-Йорке.

— А как насчет миссис Видал? — спросил Адам. — Она тоже была одной из помощниц Дэнни?

— С ней все было совсем по-другому, — проговорил Стампа. — Она любила его.

— А как вы узнали о том, что случилось с вашим сыном? — спросил Адам.

На глаза Стампы навернулись слезы.

— Тела погибших выбрасывали с вертолетов над Рио де ла Плата. Тело нашего мальчика выбросило волной на берег, там мы его и нашли.

— А членов хунты судили? — спросил Адам.

Фернандо Стампа невесело рассмеялся.

— Теперь у нас в Аргентине демократия, а это означает, что президент постепенно амнистировал всех членов хунты, приговоренных к тюремному заключению.

Адам снова повернул разговор к делам Дэнни Видала, постаравшись сделать это как можно деликатнее.

— Я хотел бы, чтобы вы разрешили записать все, что сообщили мне сегодня, — сказал он.

— Но вы же обещали…

— Я обещал и обещаю, что никто не увидит этих записей, пока вы не дадите на это согласия.

— Тогда записывайте, — кивнул Стампа.

Адам встал.

— Я договорился со стенографисткой, — сказал он, направляясь к двери. Через секунду Адам вернулся в сопровождении женщины, которая принесла машинку в пластиковом футляре… Адам представил стенографистку Стампе, она уселась за его письменный стол, вынула машинку из футляра, приготовилась печатать, вопросительно взглянула на Сингера.

— Необходимо выполнить кое-какие формальности, мистер Стампа.

Адам задал посетителю все полагающиеся в таких случаях вопросы. Потом попросил стенографистку занести в протокол, что мистер Стампа явился в прокуратуру по собственному желанию, без повестки, и согласен с тем, что все сообщенные им факты могут быть использованы в качестве улик в ходе судебного разбирательства по делу.

— Итак, начнем, мистер Стампа. Почему вы решили обратиться к нам? Что случилось?

— Я попал в беду. — Из глаз Стампы ручьем полились слезы.

— Попробуйте начать сначала, может, я смогу вам чем-то помочь…

Секунду поколебавшись, Стампа отрицательно качнул головой.

— Но ведь вы наверняка надеялись, что я смогу оказать вам помощь, когда решились на этот визит, — уговаривал его Адам.

Стампа, тяжело вздохнув, наконец начал рассказ.

— В прошлую пятницу Дэнни вызвал меня в кабинет и сказал, что он заключил в Буэнос-Айресе одну сделку, но, по политическим причинам, ни в каких бумагах и ни на каких чеках не должно фигурировать его имя. В общем, ему требовалось подставное лицо.

— А он объяснил, что это за дело?

— Нет, он только попросил подписать пять пустых чеков для получения денег с моего счета в другом банке.

— Не могли бы вы уточнить, что это за другой банк?

— «Репаблик иксчейндж».

— Продолжайте, — попросил Адам, кивая стенографистке.

— Дэнни сказал, что от меня требуется только подпись, а он сам переведет на этот счет суммы, необходимые для обеспечения чеков.

— А что должны были получить в результате этой операции вы?

— Ничего, — с трудом выговорил Стампа. — Дэнни просил об одолжении, а я действительно очень многим ему обязан.

Что ж, наверное, он был прав, этот маленький несчастный человек.

— И вы подписали чеки?

— Да.

— Что же произошло потом?

— В течение пяти дней — ничего. Потом, уже перед самым закрытием банка в канун Дня независимости, один из вице-президентов неожиданно вызвал меня к себе в кабинет.

— Пометьте, пожалуйста, в протоколе, что это было третьего июля, — попросил Адам стенографистку. — Продолжайте, мистер Стампа.

— Все чеки были опротестованы.

— О каких суммах шла речь?

— Дэнни вписал в каждый чек сумму в двести тысяч долларов.

Стампа выглядел таким смущенным, словно все, что произошло, произошло по его вине.