Наиди меня (СИ)

– А ты забыла, как я предлагал тебе остановиться? Несколько раз говорил, подумай, стоит ли продолжать! Но ты уцепилась за историю с женишком, и перла уперто, как баран. «Мне надо знать, что случилось с Мишей», – передразнил он меня. – А что ты во всем этом хочешь найти, себе-то ответь: доказательства, что твой Миша был чист, как стекло, и позволение благородно страдать по нему дальше или подтвердить давно закрадывавшиеся догадки насчет его незаконной деятельности, и тем самым дать себе столь веский повод его забыть? Ответь себе честно на вопрос: для чего тебе это было нужно?

– Для того чтобы спокойно спать по ночам, – убитым голосом произнесла я. – Чтобы не сходить с ума от неизвестности каждую незанятую делами минуту, когда мысли о близком человеке не дают покоя и постепенно превращают жизнерадостного человека в эмоционального калеку с неподъемным грузом на сердце. А ты знаешь, каково это: сидеть каждый вечер дома и ждать, что в двери вот-вот повернется ключ, реагировать на каждый шорох и вздрагивать с надеждой? Или идти с работы и мечтать, наконец, увидеть светящиеся окна в своей квартире, и каждый раз видеть лишь темные проемы? Может, я и хотела все забыть и двинуться дальше, но предавать близких меня не научили.

– Как не научили и тому, что идеальных людей не существует, – добавил Илья. – Ира…

– Не надо, – перебила я. – Уходи. Просто дай мне побыть одной и все осмыслить.

– Я хочу, чтобы ты знала: между нами все было по-настоящему. Мне нет интереса пополнять какой бы то ни было список, я уже давно вырос из этого, – Илья задержался на мне взглядом, ожидая какой-либо реакции, но я молчала. Не находила слов, чтобы выразить всю боль от той правды, что так внезапно на меня обрушилась. И принять с распростертыми объятиями не могла, как бы сильно мне не хотелось обратного. – Не думай, что я так легко отступлюсь, – пообещал он напоследок и оставил меня одну, в точности как я и просила.

59

В тот же момент, как только я задвинула дверной замок, ноги перестали держать меня, и я сползла на пол. Уселась прямо на коврик для обуви и заскулила, пихая кулак себе в рот. Жалость к себе разъедала изнутри.

– Будь ты проклят, Краснов! – закричала я и принялась лупить ладонями по полу. – Ты и твои гребаные чувства! Зачем тебе вообще это понадобилось, – снова перешла я на жалобный скулеж.

Я плакала до тех пор, пока тугим обручем не сдавило грудь. Снова стало не хватать воздуха, и эти новые гнетущие ощущения не шли ни в какое сравнение с тем жалким чувством удушья, что заставил меня испытать Самойлов. Сейчас та сцена в коридоре казалась легкой карикатурой, дружественным шаржем на мое теперешнее состояние. Сама скорбь и тягостное чувство от предательства близкого человека тяжелой плитой легли на грудь, не давая ей подниматься достаточно и как следует наполнять легкие кислородом.

На четвереньках я добралась до дивана, заползла на мягкую поверхность и укрылась пледом. Зыбкий полусон-полуявь забрал мое сознание, но облегчения ожидаемо не принес. Казалось, даже во сне я продолжала думать о Краснове и том ноже, что он с легкой руки воткнул в мою спину. Открыла глаза я уже вечером, когда пасмурные, серые тучи затянули все небо и готовились пролиться столь долгожданным дождем. Из-за того, что в квартире резко потемнело, определить, сколько времени, было невозможно. Часы на телефоне показывали девять вечера, там же висело оповещение об смс.

«Не общайся пока с Самойловым, береги себя. Пожалуйста!» – я смахнула зеленый прямоугольник с текстом и почувствовала вновь выступившие слезы. Вытерла глаза пледом и включила телевизор, сил ни на что другое не осталось. Я упрямо смотрела в экран до тех пор, пока не разболелась голова. Потом все же заставила себя встать и отправилась на кухню, выпила анальгетик и распахнула холодильник. Лучше бы этого не делала. Скажите, кого-нибудь доводила до слез непочатая упаковка с королевскими финиками? Меня – да. Вытащила сыр, хлеб и сделала нехитрые бутерброды в микроволновке. После вернулась под плед и продолжила мучить себя телевизором, под передачу о выживании странных людей в джунглях сама не заметила, как уснула.

Утро встретило непрекращающимся дождем, небо хмурилось и воздавало горожанам за долгие дни нехарактерной жары. Я распахнула окна, чтобы дышать стало легче – тяжелая плита с грудной клетки так никуда и не делась. Проверила телефон: новых сообщений не было. Я заставила себя умыться и приготовить завтрак, осилить смогла лишь половину яичницы – больше не лезло. Весь день я придумывала себе занятия: мыла плиту, стирала и гладила белье, сняла занавески. Докатилась до того, что протерла ножки у стола на кухне, но, как ни старалась, освободилась еще до ужина – много ли работы найдется в однокомнатной квартире без детей и животных? Долгий вечер опять скрасила телевизором – на этот раз мне досталось реалити-шоу про нерадивых отцов, а после уснула без задних ног, а главное – без мучительных размышлений под одеялом.