Найди меня Шерхан

После первого безумного оргазма мы долго лежали, не в силах оторваться друг от друга, пытались снова начать дышать и целовались. Затем вместе пошли в душ.

Мне не совсем понятны отношения Арсена с его прежними женщинами. Он так странно реагирует на мои проявления чувств к нему, меня это поражает. Между нами все сказано и все определено, я не вижу причин сдерживать свои желания.

В душе Арсен с удовольствием мыл меня, все время целовал, это было очень приятно. Мне хотелось тоже позаботиться о нем, он же мой. Вспенила гель, растерла ему спину, плечи, грудь, и он с удовольствием подставлялся под мои руки. Но когда я опустилась перед ним на колени, его глаза потемнели, лицо стало жестким, он схватил меня за плечи и дернул вверх.

Я испугалась, обхватила его лицо ладонями, заглянула в глаза. Он растерянно потер лицо и притянул меня к себе.

— Черт... Агата, девочка, моя любимая, — прижался щекой и прошептал, — я мнительный идиот. Но когда увидел тебя внизу, вспомнил: ты тогда так же смотрела, а я думал, что с ума сошел, что ты мне мерещишься. Представил, что ты мне снишься, и чуть не рехнулся.

Обняла его, покрывая поцелуями плечо, шею, потянула за затылок вниз и поцеловала глаза — он высокий, я не достаю просто так.

Арсен впился мне в рот с глухим стоном, а сам приподнял за бедра и вдавился в меня, удерживая на весу. Мы снова потеряли счет времени — он любит меня, это сквозит в каждом движении. И я его люблю, мне не стыдно это показывать. 

Когда вернулись в спальню, я отыскала свою ночную рубашку, мне в ней удобно спать. Но Арсен возмущенно ее отобрал.

— Чтобы я этот балахон больше не видел. Я его купил, потому что на тебя все пялились. Со мной будешь в тех шелковых, поняла?

Я потрясенно вскинулась и ткнула пальцем в твердую грудь. Он засмеялся, сгреб мою ладошку в свою и уложил меня к себе на плечо. 

— Я, я это покупал, а кто же еще? Кто бы еще так с размером угадал? Мне Лешка передавал от тебя благодарность, только я это для себя делал, Агатка, а не для тебя.

На мой немой вопрос он ответил ленивым поцелуем, и только потом объяснил, когда я снова на него улеглась.

— Видишь, какие мозоли? — поводил моими пальцами по своим ладоням. — Мне же Генка запретил к тебе приближаться больше чем на метр, я только так и обходился. Знаешь, какая это мука, жить через стенку и не иметь возможности касаться тебя? Только смотреть из окна, когда ты не прячешься. Я тебя каждый раз представлял то в одном белье, то в другом. Вот смотри, — он провел моим пальцем по шероховатой выпуклости, — это тот бежевый комплект, который совсем прозрачный, с черным кружевом. Он у меня в фаворитах. А это красный, ты в нем совсем отрыв башки...

Я еле сдерживала смех — ну, конечно, он шутит. У него шершавые ладони от тренажеров, а когда они с Лешей спаррингуют, оба наматывают боксерские бинты, так что у них даже костяшки не сбиты.

Но мне очень приятно это слышать. Арсен сначала смеялся со мной, а потом опрокинул на спину.

— Смешно ей. Такая же хулиганистая как твой кот.

Я прижалась губами к его ладони, начала покрывать ее поцелуями, и он снова потрясенно на меня уставился. 

— Агатка, я не падишах, ты не должна целовать мне руки. Это я тебе ноги должен целовать.

Я схватила его телефон, жестом попросила снять блокировку и написала:

«Разве у любви есть условности? Или запреты? Я не могу сказать, что люблю тебя, я могу только показать, как именно люблю. Тебе неприятно?»

Он прочитал и изменился в лице. Сглотнул и сказал прерывисто:

— Мне просто ... как приятно. Ты удивительная, просто … какой-то. Иди сюда, моя ласковая, моя нежная девочка...

В этот раз Арсен осторожничал, и мне это надоело. Я не больная и не инвалид, я всего лишь беременная, и я хочу своего Арсена. Я стала дразнить его, отбиваться и уворачиваться. Это его завело, он не выдержал, поймал меня за щиколотку. Развернул спиной к себе и толкнул к стене у кровати.

Мы оба стонали, кричали и хрипели, и я очень надеюсь, что здесь хорошая звукоизоляция, иначе завтра не смогу смотреть в глаза охране.

Уже почти уснули, переплетя пальцы, руки и ноги, как вдруг через стенку послышалось жалобное мяуканье. Шерик! Я мигом вскочила с чувством глубокого раскаяния — как я могла забыть о своем котенке? 

— Куда ты, маленькая моя, — сонно спросил Арсен, — иди спать. Он поорет и перестанет. 

Но я направилась в гардеробную, и Арсен со вздохом поднялся следом. Без труда открыл дверь, тумбочка с грохотом отвалилась, и Арсен в недоумении обернулся. 

— От меня баррикады строила? — поднял брови. Я со вздохом кивнула и взяла на руки возмущенного Шерика.

— О, нет, Агатка, — Арсен посмотрел чуть ли не умоляюще, — только не говори, что он будет спать с нами.

Я одной рукой держала обиженного надувшегося котенка, а другой гладила Арсена по лицу, зацеловывая колючий подбородок, и конечно он согласился. 

— Ладно. Только пусть с твоей стороны спит. И утром я когда тебя будить буду, его выкину, предупреждаю. 

Я со всем согласилась, а сама замерла, представляя, как он будет меня будить...

***