Найди меня, если сможешь

Жду Кеннеди на подъездной дорожке. Затем выруливаю мимо черного внедорожника то ли Дейва, то ли Клары, мимо синей машины Майка – любая из них выглядит гораздо приличнее моей. Становится понятно, что затягивать с мойкой больше нельзя. У всех на заднем стекле наклейка с логотипом организации, которой руководят мои родители. Я от такой отказался. Я же не ходячий рекламный щит. К чему она?

Если можно не привлекать излишнее внимание, я предпочту его не привлекать. Кеннеди садится на пассажирское сиденье и смотрит на меня уже знакомым мне взглядом: ей хочется поруководить.

– Ну, Кеннеди, куда теперь?

– Мне бы велик забрать. Ты можешь подвезти меня до дома, а дальше я сама вернусь к Джо. Как ты имел шанс убедится, я умею быть незаметной, так что смогу проскочить в дом, чтобы покупатели не заметили.

– На велосипеде же далеко?

Она пожимает плечами.

– Я проделываю это путь каждые несколько ночей.

– Погоди, а спишь ты когда?

– Короткими промежутками, Нолан. Раз – и поспала немного. Возвращаюсь из школы и ложусь спать, пока Джо не придет на обед. Кажется, я его убедила, что у всех девушек-подростков так.

– Давай я лучше тебя отвезу?

Она ерзает на сиденье, но молчит. И тогда я повторяю свое предложение, но уже без вопросительной интонации. Ей остается только согласиться.

– Хватит крутить педали. Вечером я отвезу тебя за вещами. И буду возить, куда тебе нужно. По крайней мере, пока мы не решим задачку. Договорились?

– Ты тоже решил перейти на рваный сон? – интересуется она, и я воспринимаю ее вопрос как согласие.

Она спросила меня, верю ли я, что Вселенная разговаривает с нами. По правде, в этом что-то есть. С фактами не поспоришь: мы оба получили сигнал, который нас связал; она пришла ко мне домой и опознала фото. Так что речь не о шансе, речь о цели.

Вот что я думаю: сигнал – не послание, а знак. Ключ, который передал мне брат, застрявший между мирами, ключ, указывающий мне, в каком направлении двигаться. И прямо сейчас этот ключ велит следовать за Кеннеди Джонс и помогать ей. Тогда я найду еще один знак, а потом еще один, а потом мы найдем Лайама.

27 Кеннеди

«Уже иду». «Еще нет». «Теперь точно иду». Да уж, мои сообщения Нолану – явно не образец многословия. И его ничуть не лучше. «Я на месте», – написал он пять минут назад. «То есть за углом», – прилетело следом.

Последние пять минут я пыталась убедиться, что Джо действительно спит, а не просто пялится в потолок в темноте. Джо явился домой под вечер: я как раз рухнула поспать перед поездкой. А когда он постучался ко мне в спальню извиниться, что так припозднился, потому что «его задержали» и т. д. и т. п., я изо всех сил старалась не выглядеть заспанной. Но, видно, не преуспела, потому что Джо спросил, не приболела ли я.

С тех пор я неотрывно смотрю на часы. Джо улегся только после полуночи, в доме стало темно и тихо. Я засекла еще двадцать минут. Когда я заглянула к Джо в комнату, он не шевелился. Вот теперь пора. В этот раз я без велосипеда, и все воспринимается по-другому: я нервничаю сильнее обычного, выскальзывая из дома посреди ночи. Затем бегу до угла, где ждет Нолан.

Как только открываю пассажирскую дверь, в салоне загорается свет, и Нолан щурится.

– Привет, – говорит он.

– Да ты нашел самое жуткое место на улице! Он закатывает глаза. Судя по всему, вздремнул, пока меня ждал. Еще не успел собраться, понять, где он и кто он, поэтому черты лица кажутся мягче.

– Знаешь, гораздо лучше, чем если кто-то вызовет полицию, потому что у него под фонарем припарковалась раздолбанная машина.

– Ладно, ладно, – соглашаюсь я. – Едем.

– Эй, Кеннеди, выдохни, – говорит он, толкая меня правой рукой в плечо, пока рулит левой, и я улыбаюсь в ответ на его чуть заметную улыбку, пока глаза привыкают к темноте.

Ночью дорога, идущая через лес и поля без всяких съездов, совершенно пустынна.

– Поверить не могу, что ты тут ездила в темноте на велосипеде, – бормочет Нолан.

Обочина действительно узкая; иногда она переходит в заросшую травой канаву, но из машины выглядит гораздо хуже, чем на самом деле.

– Да здесь никто не ездит ночью.

– Никакой разницы, – говорит он, сильнее сжимая руль.

В этот раз Нолан успевает сбросить скорость перед моим поворотом.

– Выключи фары, – прошу я, когда он съезжает с главной дороги.

– Что? И не подумаю. Я ж не хочу вписаться в дерево.

– Просто езжай очень медленно. А если кто-нибудь позвонит Джо и скажет, что в доме люди?

– На дворе час ночи, это твоя собственность, – напоминает он, а затем вздыхает. – Я подумаю, когда подъедем ближе к дому. Идет?

Я не дышу, пока мы не оказываемся напротив крыльца и Нолан не гасит фары. Дом в тени, луна прячется за тучами. Мы стараемся бесшумно выйти из машины, но из этого мало что получается, потому что под ногами камни и комья земли. У меня с собой фонарик, и я привычно свечу им прямо в землю, так что со стороны его не заметить – только если подойти вплотную. Велосипед по-прежнему спрятан под крыльцом, и я шепотом благодарю неведомые силы, которые уберегли его от внимания потенциальных покупателей.