Найди меня

– Я пытался взять интервью у вашего отца для одной статьи, над которой сейчас работаю, – сказал он, стоя в баре с кружкой пива и, как мне показалось, уже не первой. На вид ему было пятьдесят с небольшим. И должно быть, он выглядел вполне привлекательным в прошлом – пока от пива у него не раздулся живот и не пошло краснотой лицо.

– Не уверена, что сейчас это ко времени и к месту, – сказала я. Единственными журналистами, которых я до этого встречала, были иностранные корреспонденты, имевшие обыкновение захаживать в Представительство высокого комиссара в Пакистане ради халявной выпивки. Они были веселые ребята, и от человека, стоявшего передо мной, я тоже не чувствовала никакой угрозы. Но он почему-то оглянулся вокруг, а вслед за ним оглянулась и я.

– Вы были на службе? – спросила я.

– Нет. Не был. Я посчитал свое присутствие там неуместным. Мне не следовало приходить даже сюда и заговаривать с вами. Но, может быть, вы позвоните мне сами через месяц, через пару месяцев? Через год? Когда почувствуете, что в состоянии общаться. Я буду вам признателен за беседу.

Он дал мне визитку: «Макс Иди, журналист-фрилансер». И удалился прочь, как только ко мне подошла одна из отцовских коллег по работе.

– Все в порядке? – спросила та женщина.

– Да, – ответила я, пряча визитку за спиной.

25

Приглаживая рукой волосы, Джар вместе со стулом отодвинулся от стола. Он сидел за компьютером в своем гаражном боксе – протрезвевший и взбодрившийся после холодного душа. Но вечер в пабе на Пиккадилли вспоминался ему как в тумане. Оставалось только надеяться, что он вел себя прилично и не выдал того, в чем теперь твердо уверен: Кирстен – та же самая женщина, что и Карен, психотерапевт колледжа, с которой пять лет назад доктор Лэнс познакомил Розу. Джар в этом не сомневался. Кирстен вышла на него через Карла. Она попыталась выведать у него информацию о дневнике Розы. И она же позвонила в полицию, когда Джар ей солгал. Хотел бы он знать, для чего Кирстен сблизилась с ним и на кого она работала.

Джар посмотрел на экран монитора. Три часа ночи, и у него не так уж много времени. Если полиция могла арестовать его однажды, она сможет это сделать и еще раз. Майлз Като наверняка захочет пообщаться с ним снова, когда его люди столкнутся с шифровальным мастерством Антона.

«Макс Иди, Макс Иди», – прокручивая в голове это имя, Джар напряженно соображал. Уж не тот ли это репортер, который в первые месяцы после Розиной смерти расспрашивал о ней в Кембридже? Джару тогда так и не удалось выйти на его след.

Об этом репортере проговорился один нетипично развязный привратник в колледже Розы. Джар отправился в Кембридж в августе, через месяц после ухода Розы, преисполненный решимости во что бы то ни было переговорить с доктором Лэнсом. Декан не отвечал ни на его электронные письма, ни на его звонки. И Джар надумал заявиться к нему прямо на порог. Но из этой затеи ничего не вышло.

– Что я должен сказать доктору Лэнсу – кто его хочет видеть? – спросил его выглянувший из будки привратник в черном костюме.

«Мать таких называла опущенными голубками», – подумал Джар.

– Джарлаф Костелло.

Не спуская с него взгляда, привратник взял телефон и набрал номер:

– Вы часом не еще один журналист?

– Я не журналист, я – аспирант. Королевского колледжа. – Формально Джар солгал. Он не вернулся в Кембридж в октябре ради своей диссертации, как планировал прежде. После всего, что случилось, у него не хватило на это духу. И он только что устроился на свою первую работу – на веб-сайте искусств. – А почему вы спрашиваете?

– Да тут раньше вертелся какой-то репортер из Лондона. Все вынюхивал что-то. Вопросы всякие разные задавал.

– О чем?