Найди меня

– По возвращении я сразу же встречусь с Карлом, – заявил Джар. – Когда я звонил ему, он еще не получил снимка.

Зазвонил мобильный Макса, лежащий в держателе под радиоприемником и подключенный к микрофону Bluetooth-гарнитуры где-то вверху.

– Слушаю тебя, Салли, – ответил Макс.

– С тобой хочет потолковать Док. Срочно.

– Я не могу сейчас разговаривать. Скажи ему, что я перезвоню позже.

– Но, похоже, это действительно срочно.

– Не сомневаюсь. Ему не следовало тратить всю свою премию на крэк-кокаин и проституток, – оборвал Макс разговор.

– Может, надо было поговорить?

– Ничего, он может подождать. А вот наше дело не может. Я этого ждал столько лет.

Телефон Макса снова зазвонил.

– Что еще, Салли?

– Он расторг договор. Решил обратиться к кому-нибудь еще. Сказал, что ты заверял его, что будешь доступен круглые сутки.

– Спасибо, Салли, – проговорил Макс и, улыбаясь Джару, обращался уже к нему: – Мне никогда не удавалось нарыть какую-нибудь сенсацию, когда я был репортером. В этой истории я почти достиг цели. И был просто опустошен, когда статью отказались публиковать в газете. Я тогда сильно психанул и послал все к чертовой матери. Как сказал Оруэлл, «журналистика – это готовность опубликовать то, что другие не хотят публиковать. Все остальное пиар». Это журналистика, Джар. И мы ей сейчас занимаемся. И это важнее всего.

Джар некоторое время сидел молча, ухмыляясь про себя каждый раз, когда слышал одышливые вздохи Макса. А потом заметил в боковом зеркале «Воксхолл-Астру»:

– Этот автомобиль неотступно следует за нами с тех самых пор, как мы выехали из Херефордшира.

Макс посмотрел в зеркало заднего вида:

– Ты уверен?

– Точно тебе говорю.

Секундой позже Макс повернул влево так резко, что тормозные колодки «Лендровера» гневно завизжали. Они съезхали с шоссе на небольшую грунтовую дорогу.

– Держись! – крикнул Макс Джару, накренившемуся к двери. – Придется потрястись.

68

Кромер, 2012 г.

Э. думает, будто все камеры в доме установлены исключительно ради безопасности. Или, по крайней мере, были. То, что я стану мишенью для активистов, ратующих за права животных, я понимал с того самого момента, как устроился в лабораторию в Хантингтоне. Сознавал я это и когда переходил работать в другую фирму в Норвиче. А полиция уведомила меня, что защитники животных могут преследовать меня некоторое время даже после моего увольнения.

Вот уже два месяца прошло с тех пор, как я оставил этот мир. По воле случая, один из моих противников, слишком рьяно интересовавшихся мной, угодил недавно за решетку. Но двое других были осуждены условно и выпущены на свободу. Я не преминул сообщить об их освобождении Э., намеренно раздув из этого целую историю. Э. и без того сильно напугана, уверена, что за нами следят. К тому же, она ненавидела камеры в доме. Говорила, что они портят дизайн. И я обещал ей установить менее заметные камеры. Так что она ничего не заподозрила, когда я сказал ей о своем намерении вызвать техника – для монтажа новых камер видеонаблюдения. Техник приходил к нам на прошлой неделе. Он заменил и все наружные камеры, и все камеры внутри дома. Э. в это время не было дома.