Найди меня

Конечно же, я рисовался. Я только недавно начал читать этого норвежского писателя. Но Джар, похоже, был впечатлен.

– Ну, вот вам и человек, который пишет только о том, что знает, – сказал он. – К смущению и ужасу его бывшей жены.

– Я также подумываю попробовать себя в жанровой беллетристике и посмотреть, во что это выльется. Я – большой почитатель Ле Карре, – добавил я. – И шпионских детективов в целом.

– Ле Карре, безусловно, занимателен. Сюжет у него играет ведущую роль, но нам всем помнится его майор Смайли.

– В вашем возрасте я, конечно, больше интересовался движением битников, влиянием психоактивных веществ на творческий тонус и прочими подобными вещами. Думаю, вам известно, что Кизи написал первые три страницы своего романа «Пролетая над гнездом кукушки» после того, как съел восемь бутонов пейота.

– Он ведь тогда работал санитаром в психиатрической клинике?

– Ночным сторожем в палате хроников. Кизи утверждал, что его рассказчика вдохновил маленький кактус. Из десяти-двадцати граммов сушеных бутонов пейота можно получить достаточно мескалина, чтобы вызвать состояние глубокой рефлексии, способной продолжаться до двадцати часов.

Сказав это, я немного помолчал, а затем добавил:

– Так мне, во всяком случае, рассказывали.

Наш разговор наконец вошел в нужное русло, но в этот самый момент в гостиную вошла Роза и взяла Джара под руку.

– Как дела? – спросила она. И посмотрела сначала на Джара – с нескрываемой любовью молодости, а затем на меня – с удивлением (похоже, из-за того, что мы хорошо с ним общались).

– Мы обсуждаем лечебную пользу сочинительства, – ответил Джар, поднимая бокал с виски в моем направлении.

57

Отец хочет наведаться сначала в Старый Дели. И мне его идея по душе. Мне по душе все, что отвлекает мои мысли от того, что в реальности происходит здесь со мною. Нашу прогулку мы начинаем на Чандни-Чоук. Спустившись по этой колоритной базарной улице вниз, мы сворачиваем на Веддинг-стрит, которую я так любила, будучи моложе.

– Давай полакомимся джалеби? – прошу я. – Пожалуйста!

Боль стала невыносимой, несмотря на медитацию.

– Конечно, полакомимся, – говорит отец.

– Пожалуйста, остановись, – всхлипнула я, но он и не думает слушаться…

Я стараюсь ощутить во рту вкус джалеби – сладость кристаллизированного сахара, но тут же вспоминаю о мокрой тряпке, засунутой мне глубоко в глотку, и понимаю, что не смогу ничего попробовать на вкус, как бы мне этого ни хотелось.