Найди меня

Потом Мишель мимолетно чмокнул меня во второй раз.

– Тебе лучше? – спросил он.

– Намного. Только обними меня, пожалуйста, еще раз.

Я хотел обвить его руками, хотел, чтобы он меня обнял. Мне нравилось касаться лицом его свитера, нравился запах шерсти, нравился другой, едва уловимый запах у него под мышками, запах его тела.

И тогда я прошептал слова песни на португальском:

De que serves ter o mapa se o fim esta tracado

De que serve a terra a vista se o barco esta parado

De que serve ter a chave se a porta esta aberta

– Переведи, – сказал он.

К чему карта, если конец известен?

К чему берег, если корабль недвижим?

К чему ключ, если дверь распахнута?

Слова песни ему понравились, и он попросил меня повторить их, что я и сделал.

Вскоре он предложил:

– Давай приляжем. – И проводил меня в спальню. Я собрался было расстегнуть рубашку, но он произнес: – Не надо, позволь мне.

Я хотел раздеться первым, однако не знал, как это сказать. Поэтому позволил ему расстегнуть мою рубашку, не притрагиваясь к его одежде. Он, похоже, не возражал.

– Я просто… – Тут он замялся. – Я хочу сделать эту ночь незабываемой.

Мы легли, обнялись и прильнули друг к другу губами. Однако я чувствовал, что мы по-прежнему не вошли в колею. Чего-то не хватало. Не страсти; убеждения. Вдруг мы так притормозили, что остановились? Может, я его подвел? Или мы передумали? Мишель, видимо, тоже это почувствовал; такое нельзя не заметить или скрыть. Он посмотрел на меня и сказал лишь:

– Позволь мне сделать тебя счастливым, только позволь, я очень хочу.

– Делай все, что хочешь. Я и так с тобой счастлив.

Услышав мои слова, он уже не мог ждать и принялся расстегивать последние пуговицы на моей рубашке.

– Не возражаешь, если я сниму твою рубашку?

«Ну и вопрос», – подумал я и кивнул. Помогая мне раздеваться и нежно поглаживая мою грудь, он приговаривал:

– Мне нравится твоя кожа, твоя грудь, твои плечи, твой запах. Тебе еще холодно?

– Нет, – отозвался я. – Уже нет.

Потом он снова меня удивил:

– Давай примем горячий душ.

Я, должно быть, удивленно на него посмотрел.

– Если ты хочешь – почему бы и нет.

Мы встали и пошли в ванную. Она оказалась больше моей гостиной.

Я не мог поверить своим глазам, столько бутылочек стояло на полу его просторной душевой кабины.

– Два для тебя, два для меня, – сказал он, доставая четыре синих полотенца. Мы уже раздевались, уже трогали друг друга, и я решил добавить юмора и спросил, включен ли завтрак.

– А как же, – ответил Мишель. – Всем гостям отеля завтрак бесплатно.

Мы разделись и, возбужденные, снова принялись целоваться.

– Закрой глаза и доверься мне, – велел он. – Я хочу сделать тебя счастливым.

Я не знал, что он задумал, но послушно закрыл глаза. Я услышал, что он взял мочалку, и мгновенно узнал запах ромашкового геля для душа, напомнившего мне о родительском доме, и, несмотря на то что погода стояла осенняя, вспомнил лето в Италии и почувствовал себя как дома в его доме, который моим домом не был. Мишель принялся тереть меня мочалкой, и я позволил себе отдаться этому чувству.

– Не открывай глаза, – предупредил он и, осторожно намылив мне лицо, спросил, можно ли помыть мне голову. Я ответил, что, конечно, можно, и, стоя с намыленной головой, услышал, как он моется сам. После его пальцы начали снова и снова тереть и разминать кожу моей головы.

– Не подглядывай, – сказал Мишель, и по его голосу я понял, что он улыбается и чуть ли не смеется от того, что мы делаем в душе.