Найдется все (СИ)

— Я думаю, для склероза вам рановато, уважаемый клиент, — произнесла она тоном вежливым, но не без издевки в словах, — а еще искренне надеюсь, что никакую травму, способную отшибить память, вам не нанесли. Ни наши люди, ни ваши церберы с корочками… за последних я поручиться не могу, увы.

— Проще говоря, напоминать вам об аресте излишне, — перебил это краснобайство Илья Минин, — и про то, как вас отбили — тоже. Помните вы все это, ведь так?

— Ну да, — согласился Валера, хоть и без уверенности в голосе, без энтузиазма, — стрельба… взрыв. Приятно, конечно, что ради меня вы это устроили… просто полноценная война… маленькая, правда.

— А вы как думали, — важно молвила Илона Макси, — мы за клиента горой. И в омут, и в огонь готовы за ним лезть, чтобы вытащить…

— …пока не исполним все обязательства перед ним, разумеется, — счел нужным внести это уточнение Котовский-Минин.

— И вот смотрите, — снова взяла слово рыжеволосая Макси, обращаясь к Валере, — слава у вас уже есть…

Попришкин с готовностью кивнул.

— …популярность, вроде бы, тоже. Здесь вы и сами неплохо постарались. Эта ваша активность в Интернете, в социальных сетях… В глазах по крайней мере тамошнего… хм, контингента вы из убийцы превратились в жертву несправедливости. Если не в борца с нею.

— Мне кажется, не «тамошнего» уже не осталось, — зачем-то сказал или, скорее, подумал вслух Валера, — в Интернете нынче кого только нет.

На это Илона Макси только пожала плечами. А затем продолжила:

— Остаются власть и деньги: два явления, на взгляд многих — неразлучная пара. Кто богат, у того и власть, а кто при власти, тому легче обогащаться.

— Только, боюсь, у вас на родине получить и то, и другое не выйдет, — сказал Илья Минин, — и даже по отдельности… по крайней мере, пока. Люди в погонах не дремлют, пресекать такие поползновения им не впервой.

— Мы… даже мы вызволили вас с трудом, — добавила его рыжеволосая коллега, — хотя бы спасли от неба в клеточку. А что уж говорить о большем.

— Так что взвесили мы все «за» и «против»… — начал Минин, а Илона Макси продолжила.

— …и теперь этот красивый, и, признаться, удобный вертолет несет нас прочь. Подальше от ваших родных берез и осин.

— А куда, если не секрет? — осмелился поинтересоваться Попришкин.

Илона Макси только усмехнулась: какие, мол, секреты. А Илья Минин ответил вслух, пускай и не слишком обстоятельно:

— Свободная Республика Нумбези.

— Свободная? — переспросил Валера, которого столь пафосное название, да произнесенное с нотками торжественности, помимо желания пробило на сарказм, — и как оно? Сильно свободная?

— Ну… примерно в той же степени, в какой популярные сорта колбасы сделаны из мяса, — так ответила на его вопрос Илона Макси.

— По крайней мере, независимая, — изрек в свою очередь Котовский-Минин, — вот уже почти полвека. Хотя счастья ей это не принесло, скажем откровенно.

— Ну, будь это иначе, разве наш фонд ею бы заинтересовался, — чисто риторически вопрошала рыжая Макси, — присаживайтесь поближе, уважаемый клиент. Я объясню вам расклад.

С какой-то робкой, опасливой медлительностью, точно малолетка на приеме у гинеколога, Попришкин подошел и устроился на том же диванчике, что и сотрудники фонда Джорджа Стофеля. Пододвинувшись к нему поближе, Илона Макси тронула пальцем айпад, лежавший у нее на коленях. На экране возникла картинка — фрагмент политической карты мира, усыпанной разноцветными пятнами. Данный фрагмент включал лишь один из континентов: Африку. А пункт назначения — страна под названием Нумбези — была выделена на нем жирным контуром.

— В Нумбези проживает две крупных народности, — начала Макси, тоном напомнив Попришкину не то гида на экскурсии, не то лектора, — нумбы и зизы. Собственно, они и дали название этому государству.

Обе народности вместе, плечом к плечу, боролись за независимость. Но когда ее добились — тут-то и возникли у них разногласия. Нумбы… по крайней мере, их верхушка, ратовали за то, чтобы продолжать сотрудничество с бывшей метрополией, Францией. Как и вообще налаживать контакты с цивилизованным миром. Что касается зизов, то у них был прямо противоположный интерес. Как-то рьяно они взялись за возрождение родного языка, традиционных племенных культов… ну и обычаев, разумеется. В том числе тех, что допускали каннибализм.

То, что нумбы почти поголовно приняли католичество, переняли французскую речь и моду, зизами воспринималось как предательство. А то, что благодаря этой своей гибкости нумбы и в бизнесе больше преуспевали, и образование получали вкупе с более высоким общественным статусом, только усиливали к ним ненависть. Приправляя ее завистью. Так что очень скоро в Нумбези запахло жареным.