Найденыш

Высокий голос, громко читающий нараспев нечто непонятное, заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Я развернулся и увидел Зимородка. Маг стоял напряженный, как струна, подняв к ночному небу лицо и руки ладонями вверх. Я даже не удивился, увидев его. Куда это он так уставился? Я задрал взгляд вверх и увидел… луну, странную такую, бледную, прозрачную, сквозь которую просвечивали звезды. И вдруг она дернулась. И тогда я понял, что это никакая не луна. Да и не похоже на нее вовсе. Высоко над магом парил светящийся слабым желтоватым светом полупрозрачный шар. Он был похож на те огни, что зажигаются на концах мачт перед сильной бурей с грозой, только больше раза в три. Но лишь я подумал об этом, как шар вдруг вспыхнул изнутри и засиял ярко-алым цветом, слепящим глаза. Сияние было настолько ярким, что не один я обратил внимание на чертовщину, происходящую над пляжем: фризруги один за другим тоже поднимали очи горе. Шар, подергиваясь, висел в воздухе. Безмолвный. Я бы не изумился, услышав из него громоподобный глас или что-нибудь еще в этом роде. Но только уже почти крик мага да громкое клокотание воды в бухте разрывали тишину. За своею спиной я услыхал возгласы. Значит, наши тоже заметили шар. Мне вдруг почудилось, что сияющий шар хочет спуститься, а Зимородок не позволяет ему этого. По щекам мага струился пот, волосы его были мокры: казалось, маг окунал голову в воду. Алый шар мелкими прыжками сигал в воздухе на одном месте, будто дрожал и приплясывал от нетерпения. Зимородок оборвал свои непонятные песнопения.

— УЙДИ! — сказал маг.

Боги всемогущи, я никогда еще не слышал, чтобы люди говорили таким низким голосом. Даже утробный рык палубного, который он издает, доведенный до озверения, показался мне звоном цикады по сравнению с тем, что я услышал: это был низкий рокочущий звук, каким гудит твердь под ногами во время землетрясения.

Цвет шара изменился еще раз, став из алого желтым не меньшей яркости, и шар очень медленно, почти незаметно для глаза, поплыл вверх. Тяжело он поднимался, нехотя. Зимородок снова заговорил нараспев, теперь уже низким голосом, пробирающим до дрожи в печенке. Шар резко дернулся, и из него вылетели сверкающими змеями две изломанные молнии. Молнии ударили в столпившихся фризругов. Два истошных вопля были им ответом. Я этих воплей никогда в жизни не забуду. Зимородок загремел яростно, с ненавистью. Шар вздрогнул, взмыл стремительной свечой и взорвался в вышине ослепительными желтыми брызгами. Зимородок на подломившихся ногах осел на песок и обхватил руками голову. Фризруги в полной панике орали не разбери что. Меня тоже трясло, как в лихоманке. Что это было? Откуда? Зимородок медленно опал на спину, лег навзничь и замер неподвижно. Я посмотрел на бухту. Там все еще бурлила вода и вздымались над поверхностью кольца змеева туловища, а от «Касатки» не осталось и следа. Я закрыл глаза, чтобы не видеть всего этого: ни мага, ни бухты, ни фризругов. И зажал ладонями уши, чтобы не слышать тоже.

Не знаю, сколько я так просидел. На меня навалилось странное оцепенение: я думал о Сове, о том, что его больше нет, и не чувствовал ничего, словно его смерть меня и не касалась, а ведь он меня, считай, действительно нянчил. Ух и злился я на него за это. Я выплюнул изо рта сгусток крови, и рана на прикушенном языке засвербила вновь. Я сидел, закрыв глаза и уши, и плевался кровью в песок.

Меня похлопали по спине. Я с неохотой разлепил веки. Передо мной на корточках сидел Ожерелье и беззвучно шевелил губами.

— Не слышу, — сказал я.

Он потянулся ко мне. Оказывается, я продолжал зажимать свои уши ладонями, потому и не слышал.

— Цел? — спросил Ожерелье.

Я в очередной раз сплюнул скопившуюся во рту кровищу и сообщил:

— Зимородок здесь.