Найденыш

— «Касатку» можно подвести поближе к берегу… послать людей для разгрузки лодьи… груз купца теперь наш… матросов трогать нельзя… — Я декламировал слова Зимородка, как виденный мною однажды бродячий гусляр нараспев читал длинную былину. А о чем была эта былина, я уже и не помню.

— Не вой! — осадил меня Ожерелье.

Я поперхнулся.

— Еще раз. И нормально! А то взвыл, как пес по покойнику, — сказал он и повернулся к Три Ножа. — Давай Руду и кормчего сюда.

Меня бросило в краску.

Когда Руду и кормчий появились, Ожерелье вкратце объяснил им, в чем дело, и потребовал от меня повторить послание Зимородка. Никто, кроме капитана, пока не знал, что я — маг, поэтому воззрились они на меня, как на невиданную доселе диковину, даже у Три Ножа всегдашняя бесстрастная маска слегка дрогнула. Я в третий раз передал послание мага.

— Руду, — сказал капитан. — Пошли кого-нибудь с лотом.

— Уже не надо, — отмахнулся палубный. — Я сунул лот Заике, когда они пошли с магом. Видишь, — показал он, — промеряют.

— А-а, — сказал Ожерелье. — Хорошо. Тогда объясни нашим ухарям что к чему, а то у меня от речей уже в глотке першит. — Капитан поморщился. — И чтоб у этих, с лодьи, ни один волос с головы не упал, понятно! Магов сердить опасно. И темных и светлых…

— Да уж… Навалилось нам на шеи, — согласился Руду.

— Ладно, — вздохнул Ожерелье. — Скажи ватаге, что груз наш без единого выстрела. Пусть порадуются…

— Ожерелье, а что маг надумал с фризружской матросней? — поинтересовался Три Ножа.

— А мне-то откуда знать? — удивился капитан и призадумался.

— Смекаешь? — Три Ножа посмотрел на остров.

— Нет, — еще больше удивился капитан.

Три Ножа наклонился ко мне.

— Даль, маг не говорил, что будет дальше с матросами лодьи?

— Нет, — ответил я.

— Похоже, я тебя понял, Три Ножа, — вдруг произнес Ожерелье.

— Во-во, — протянул баллистер.

— Даль, ты можешь спросить мага? — Ожерелье заглянул мне в лицо.

Я вспомнил о своей недавней попытке, которую предпринял в гнезде, и мне стало не по себе: вдруг он там занят и снова меня таким макаром шуганет.

— Не знаю, — запинаясь, сказал я.

— А ты попробуй, — предложил Три Ножа. — Не бойся.

Да, подумал я, хорошо говорить «не бойся»…

— Ну, — нетерпеливо подначивал меня Ожерелье.

Я вздохнул и сказал:

— Попробую.

Я зажмурился и, внутренне отчаянно сдрейфив, мысленно позвал Зимородка. «Я слушаю тебя, Даль, — зазвучал в моей голове голос мага. — В чем дело?» Обрадовавшись донельзя, я стал объяснять. Видно, трясло меня изрядно, потому как маг попросил успокоиться и не бояться. Выслушав, он ответил: «Люди с лодьи будут взяты на борт „Касатки“. Своими товарами они расплатятся за спасение. Отлично, парень, из тебя выйдет толк. Все».

Разговор окончился. Я стоял и млел, чувствуя себя таким счастливым, каким еще ни разу не был. Ожерелье сдернул меня с небес, помахав перед моим лицом ладонью:

— Эй, Даль, очнись.

Я открыл глаза. Кормчий смотрел на меня, раскрыв рот. Ну да, он ведь себя за мою няньку считает.

— Что сказал маг? — спросил Ожерелье.

Я передал ответ Зимородка.

Кормчий шумно вздохнул и огрел меня лапищей по спине.

— Да ты и взаправду маг, Даль, — сказал он с восхищением. Он мной гордился.

— Угомонись, Сова, — бросил ему Три Ножа.

— Все слышали? — произнес капитан.

— Угу, — угрюмо пробурчал палубный.

— Пять тысяч колец золотом на долю, — сказал Ожерелье. — Помните?

Я тоже вспомнил про плату светлых магов, и мне стало смешно: на пять тысяч колец можно купить десять таких лодий и еще останется, а мы бой собирались затевать.

— А теперь по местам, — приказал Ожерелье.

— Нет! — вдруг заявил Руду. Голос его повысился. — Его что, этого мага — чайка в темя клюнула? Ты посмотри на берег, Ожерелье, какая там кодла песок топчет. Никакого уговора про это не было. А темные маги? Срать я хотел на его пять тысяч! Либо он держится прежнего уговора, либо…

— Заткнись! — рявкнул Ожерелье.

Руду умолк на полуслове. Братва с палубы начала оборачиваться на бак. Ватага и так головы ломает, не зная, что и подумать, а тут еще палубный орет не своим голосом. Ожерелье вцепился в рукоять меча, чуть-чуть обнажил лезвие и с лязгом вогнал назад в ножны.

Он повернулся к ватаге и закричал:

— Братва! Лодья наша! На абордаж пошел маг. Один. Они ему сдались без единого выстрела. Матросню не трогать — они пленники мага! Ясно?

Все заревели, празднуя победу. Ожерелье продолжал надрывать глотку:

— Повторяю: матросню не трогать!

— Э, капитан! — заорал с палубы Скелет. — Что ж это маг-то? Решил выкуп в одиночку прикарманить?

— Спроси об этом у Зимородка, — ответствовал Ожерелье. — Или тебе светлые маги мало заплатили?

Скелета тут же заткнули.

Палубный, пока капитан держал речь, двигал нижней челюстью, разевая рот, как выброшенная на сушу рыба. Кровь прилила к его лицу и отхлынула, Руду побледнел до синевы.

— Ладно, Ожерелье, — процедил палубный, — ты еще мои слова попомнишь. Три Ножа, похоже, капитан спятил, как и любезный ему маг.

— Вижу, — сказал баллистер.

Молчавший до сих пор кормчий решил вмешаться:

— Общий совет собрать надо.