Награда королевы Марго

Подмигнув себе в зеркало, Трубников открыл шкаф, чтобы снять с плечиков пальто, но внезапно за спиной раздался телефонный звонок. Пришлось подойти и взять трубку.

— Добрый день! — услышал он женский голос. — Вы Евгений Трубников, генеральный директор издательского дома «Элирна»?

— Совершенно верно, — ответил Трубников, не проявляя особого любопытства.

— Вас беспокоят из службы доверия. Нам только что звонил один мужчина, который собрался покончить жизнь самоубийством. Он сказал, что отчаялся, что совершенно одинок, что его все предали, в том числе и любимая женщина, поэтому жить больше не хочет. Еще он нам сказал, что за всю жизнь у него был только один друг, но его он предал сам. Друга звали Женей Трубниковым. К сожалению, звонивший не назвал ни фамилии, ни имени. Мы старались его разговорить, чтобы засечь номер телефона. Но телефонная служба смогла определить только три первые цифры. Это девятьсот тридцать пять. Через справочное бюро мы узнали, что в Москве семьдесят четыре Трубниковых с именем Евгений. Так что к вам, Евгений Алексеевич, такая просьба: вспомните, был ли у вас друг, у которого домашний телефон начинался с цифр девятьсот тридцать пять.

— По-моему, нет, — ответил Трубников.

— Вы в этом уверены?

Трубников подумал и нехотя пробормотал:

— Сейчас навскидку сказать не могу, но, если вы подождете, я посмотрю в компьютере.

— Мы подождем. Будем очень признательны.

Трубников включил компьютер, вошел в банк данных, запросил все телефонные номера, которые начинались с девятки, и провел по ним пальцем. После чего снова подошел к телефону:

— У меня с этими цифрами только один номер — магазин радиоэлектроники на Ленинском проспекте.

— Извините! — сказали на том конце провода и положили трубку.

Трубников пожал плечами и снова подошел к шкафу. В коридоре давно смолк пылесос, но шамкающий голос уборщицы продолжал заливать что-то покатывающемуся со смеху вахтеру:

— Не поверишь? Они даже не заметили, что он того. И сразу на радостях сунули мне пятнадцать тысяч долларов.

— Врешь, Петровна! Хотя очень складно врешь. Ну а как они попали в Москву?

— Да очень просто. Приехали на Олимпиаду!

Трубников быстро оделся, положил в кейс негативы и уже почти перешагнул через порог, как снова зазвенел телефон. «Так никогда не уйдешь», — с раздражением подумал он и взял трубку. На этот раз звонила жена.

— Ты все еще на работе?

— Да. Но уже выхожу.

— А почему голос такой недовольный?

— Только что звонили из службы доверия и испортили настроение. Хотя нельзя сказать, что сильно испортили, но остался какой-то нехороший осадок.

И Трубников пересказал жене все, о чем только что говорил с девушкой из службы доверия. Настя к этому звонку отнеслась чрезвычайно серьезно. Немного помолчав, она спросила:

— А ты разве не знаешь, что новый телефон Димки Колесникова начинается с этих цифр?

— Да? — удивился Трубников. — А ты откуда знаешь?

— Мне Людка Зыбина давала его телефон. Мы с ней недавно встречались в кафе. Тебе продиктовать, или с ним ты все?

— Все! — угрюмо ответил Трубников. — Через двадцать минут буду. Пока. — Он уже почти водворил трубку на место, как вдруг снова поднес к уху. — Алло! Не бросила еще трубку? Прекрасно! Дай на всякий случай его телефон.

2

Трубников вышел из офиса, сел в автомобиль и завел двигатель. Но душе было настолько скверно, что, казалось, он никогда не дождется, когда прогреется эта чертова колымага. На улице мело и завывало. Нужно было выйти из салона и смахнуть со стекол снег, но снаружи было настолько промозгло, что не хотелось шевелиться. К тому же на душе скребли кошки.

Семь лет назад, в ноябре девяносто третьего года, Трубников зарекся больше никогда не иметь дела с этим подонком Колесниковым. Вся история их дружбы — это череда подлостей Димана по отношению к нему, его первейшему другу. А первейший друг мог пойти за него в огонь и в воду. И шел.

Трубников зябко сунул руки в карманы и наткнулся на сотовый телефон. Пришлось извлечь его и набрать номер, который только что продиктовала жена. Долго никто не отвечал, наконец на том конце оборвались короткие гудки, но молчали.

— Алло! — буркнул Трубников, так и не дождавшись голоса хозяина. — Алло! Извините, это квартира Колесникова?

— Женька! — раздался в трубке Димкин голос. — Это ты? Ушам не верю.

— Привет, Диман! Ты что, болеешь? Голос у тебя какой-то не такой. Это не ты, случайно, сейчас звонил в службу доверия?

— Откуда ты знаешь? — вяло изумился Колесников.

— Значит, все-таки ты? Рассказывай, в чем дело!

Диман долго молчал, затем в трубке внезапно раздался всхлип. Трубников дернулся. Чтобы Колесников когда-нибудь плакал, всегда живой, всегда веселый, с кучей невероятных прожектов и авантюр в кудрявой башке — такого не было. Рассказать кому — не поверят.

— Диман, ты че? Ты датый, что ли?

— Прости меня, Женек! Я подло жил и умираю как собака, в одиночестве. Но, слава Богу, что ты позвонил. Я счастлив, что перед концом мне дали возможность извиниться перед тобой за все мои подлости, которые я совершил… Теперь мне будет не так тяжело уходить.