Наглое игнорирование

Если получится – завтра часть первого взвода – что понадежнее – можно было б со штабными машинами отправить к несостоявшемуся кладбищу, откуда кто-то уже потырил гробы, а кресты так и валялись рядом со сваленными в кучи немцами. Работали бы там стоя лагерем, а остальные добирали бы сборное место для раненых. Тут Берестов чуточку смутился, потому как сначала почувствовал себя полководцем, а потом сразу же – этаким колхозным бригадиром на сборе урожая репы.

— Бумагами надо бы нас снабдить, товарищ старший лейтенант, — деликатно напомнил о себе комвзвода-раз.

— Да, на оружие за ночь будут готовы, если саперы лампу дадут. Дадите? — глянул Берестов на Новожилова. Тот усмехнулся, пожал плечами, дескать – куда денешься.

— Не только. Сегодня-то я на шарап исполкомовских взял, голым нахрапом…

— И папиросами, — добавил сапер.

— Да, и ими. Но работа у нас неприглядная, лучше бы чтоб было у нас нечто бумажное с печатью хотя бы и нашей команды, дескать "Дано настоящее Такому-Сякому, в том, что он такой-сякой выполняет так-сяк порученное ему такое-сякое, что подписью и печатью удостоверяется и за такого-то и за сякого-то". Без бумаги могут быть сложности ненужные.

— С НКВД вопросов не возникнет. Пообщался там сегодня.

— Это прекрасно. Но все-таки лучше бы с бумагой. Для особо сознательных граждан.

С этим Берестов вынужден был согласиться. Писарь сидел и корпел всю ночь.

К утру были готовы списки на получение оружия, три грозных невразумительных, но витиевато написанных удостоверения на производство работ особого назначения и с рассветом, получив крупы на неделю, а также и сухарей и даже спирта, комвзвода-раз убыл с несколькими своими парнями на "Комсомольце" за штабными фургонами.

Начпох проводил их тоскливым взглядом, очень хотелось бы ему поехать вместе, но привезенные харчи были крайне недостаточны и кровь из носу – надо было выбить все, что бойцам полагалось по пайковому довольствию. После общения с особистом стало теперь поспокойнее, что могут цепляться всякие бдительные люди и мешать работе. Писарь, кропавший грозные бумаги сомневался, что написанные не так, как положено по правилам делопроизводства "гумаги", помогут, считая, что только вызовут подозрения. Но большинством голов решили, что чем страшнее и непонятнее "филькина грамота" – тем лучше, люди понимающие и сами не полезут или проще – наведут справки у внудельцев, а вот местных бдительных такой рескрипт напугает как надо.

День целиком Берестов убил на оформление бумаг и выколачивание положенного. Когда уже всерьез решил идти по команде жаловаться, снабженцы вдруг "обратили тылы" и назад телега шла хорошо груженой – выдали почти все, что должно, только сахар заменили банками с засахарившимся малиновым вареньем, а мясо заменили по вывертам снабженческой мысли сушеной рыбой. Не воблой, а какой-то другой, со странным названием "сопа". Все в соответствии с приказами, даже ящик пряников вручили, из расчета 2 грамма пряника на 3 грамма сахара. Списки оружия оформил как должно, теперь на команду совершенно официально приходилось двадцать немецких карабинов. Оставалось себе подыскать подходящий пистолет. Впрочем, через два дня был должен состояться сбор всех командиров и начальников, занимавшихся в районе похоронами погибших и сбором трофеев, ожидалась важная инструкция из Москвы.

Берестов читал при начале своей деятельности приказ от 18 декабря 1941 г. за номером 361 "Об эвакуации трофейного имущества". Тогда проверкой, проведенной по заданию Заместителя Народного Комиссара Обороны тов. Мехлиса, было установлено, что в тылу Западного фронта никакого организованного сбора трофейного имущества не производится.

Громадное количество разного рода военного имущества, брошенного противником, без учета используется воинскими частями. Отсутствие какой-либо охраны брошенного противником имущества приводит к тому, что население беспрепятственно забирает это имущество.

Приказ грозно велел: