Наглое игнорирование

Рувинская покраснела еще и потому, что в такой патетический момент ей вдруг вспомнился – вот, не что другое, а – неприличный анекдот про даму в санатории, которая, приехав туда в отпуск, познакомилась с интересным мужчиной, через три дня он осмелился взять ее за руку, через неделю несмело попытался обнять за талию, а она ему на это сердито заявила: "Ты видно думаешь, что мы сюда на год приехали?" Сама вздохнула глубоко, "на пару кубометров", попыталась разобраться в том, что сейчас в душе творилось – вот так ее за руку еще ни один мужчина не брал, и это вызвало совершенную бурю эмоций. Своей циничной, трезвой, медицинской стороной рассудка она попыталась уменьшить накал, вспомнив выражение про бурю в стакане воды, но не прошло. Очумелая какая-то была, сама себе удивлялась.

А красный как рак пациент еще и закултыхал на своем увечном языке что-то, что медсестра привычно сумела понять. И, страшно гордясь собой, своей волей и выдержкой, сумела дать драматическую паузу аж в целые четыре секунды, прежде чем сказать "Да!" В ЗАГС сбегали и расписались в обеденный перерыв. И стала Рувинская Берестовой.

— Вы определенно счастливы, потому как точно вижу – похорошели, — изысканно выразил свое впечатление старый профессор. И могучая медсестра впервые растерялась и смогла только улыбнуться в ответ. Другие коллеги отнеслись по-разному. Одни – порадовались вместе, другие не очень. Медсестричка-куколка с перманентной завивкой даже и пофыркала, дескать, тут можно и на майора глаз положить, или хотя бы и на капитана, таких тоже хватает. Но ее-то опытная Берестова отшила на счет раз, заявив простую и всем на отделении известную истину о том, что стать женой генерала очень просто – надо выйти замуж за лейтенанта. Что она и сделала, так что определенно будет женой генерала. А доктору Румковскому она повторно пожелала, чтоб у него руки отсохли, когда убедилась, что очередной анекдотик этого кафедрального хохмача был явно направлен в ее адрес. Да и остальные поняли и потому не смеялись, хотя рассказчиком Румковский был признанным. И шуточка о руководителе полярной экспедиции, который всегда берет в команду очень некрасивую женщину и понимает, что пора возвращаться тогда, когда она ему начинает там, среди льдов и медведей, нравиться – не вызвала обычного взрыва смеха. А медсестра словно прямо увидела, как то – первое пожелание насчет рук – было словно бы черновиком, а тут она все начисто переписала и подпись поставила и печать шлепнула, все, желание оформилось полностью.

Вот с бытовой стороной у молодой семьи было совсем швах. У недолеченного лейтенанта – койка в общежитии, сама молодая жена снимала угол – жила за занавеской, потому надо было что-то решать, но хотя Ленинград был большим городом, а найти себе жилье было не так просто. Да и по деньгам выходило не фонтан. Совсем не фонтан. Берестов отправился в Управление кадров Ленинградского военного округа, вернулся оттуда озадаченный.

Но доложил все достаточно внятно и четко – для своего калечного языка, разумеется. Треть алфавита у него теперь не выговаривалась, и потому речь лейтенанта понять можно было не так просто. Ситуация оказалась витиеватой. Из-за ранения получался теперь лейтенант Берестов "ограниченно годным". Потому найти место ему в гарнизоне и окрестностях было не так, чтоб легко, а те вакансии, что имелись, были совсем не сахарным медом. Получалось что ни роста, ни званий заслужить в этих мышиных должностях невозможно. Так и будешь – навеки лейтенантом. Соответственно – ни жилья толком, ни перспектив. Другое дело – порекомендовал кадровик иной вариант. На Западе сейчас формируются новые дивизии с нуля. Штаты не заполнены, людей не хватает люто.

Строевик сейчас из Берестова – никакой, даже команду не подать, но есть отличная вакансия – адъютант старший медсанбата.[1] Должность – капитанская, но по причине острого кадрового голода возьмут и лейтенанта, присвоив сразу старшего. Это, считай – прыжок хороший на два звания. Плюс тот, что и жена-медик, может и вольнонаемной поступить, с радостью возьмут, а если что – у нее после училища и звание военное есть, так тоже удобно. Конечно, уезжать из Ленинграда грустно, город красивый, но и медсанбат в городе стоит, меньшем конечно, но все ж – очаг культуры и молодой семье комнату дадут тотчас. И оклад у старлея куда гуще, а на капитанской должности – уже и совсем хорошо получается. Опять же – не захолустье какое, не замшелый гарнизон у черта на рогах, а вполне себе перспективное направление. И, — намекнул умудренный кадровик, — в Ленинград вернуться лучше капитаном. Как-никак, а Берестов повоевал, в личном деле у него все чисто и гладко, ранен опять же не на коммунальной кухне сковородкой, а в бою, так что перспективы есть. И еще, — намекнул кадровик опять же, — ворон ворону глаз не выклюет. Свояк свояка видит издалека. А тут еще и почерк отличный и голова светлая, так что и тут должность "начальника над всеми бумагами" в самый раз. К тому же среди медиков и вылечиться будет проще до строевого состояния.