Наглое игнорирование

Это пациент понял, стал соображать. Лично для него явно прозрачное тело было впечатлением сильным. Посмотрел с уважением, прикинув, наверное, колоссальность работы. Показал рукой пилящие движения, гримаской выразил сложность такой работы.

— Нет, конечно, просто ручной пилой такую работу сделать было физически невозможно. Привезли со столярного завода специальную, механическую, предназначенную для особо твердых пород дерева: красное, ореховое и палисандровое ею пилили. Она занимала в анатомическом театре целую комнату. И работала часами и днями в холодное время года, на протяжении десяти лет. Тут же, в ледяном помещении каждую новую пластинку-срез накрывали стеклом с разметкой и четко перерисовывали на бумагу с такой же разметочной сеткой, в натуральную величину для атласа разрезов с максимальной точностью. Атлас назывался: "Иллюстрированная топографическая анатомия распилов, проведенных в трех направлениях через замороженное человеческое тело". Это поистине гениальное творение, по которому и работают сейчас хирурги всего мира. Ну те, разумеется, которые действительно хирурги, а не мясники в халатах. Анатомический атлас великого Пирогова стал незаменимым руководством для врачей-хирургов. Теперь они получили возможность оперировать, нанося минимальные травмы больному. Этот атлас и предложенная великим Пироговым методика стали основой всего последующего развития оперативной хирургии! Можно было бы еще рассказать про вершину его работы с замороженными препаратами – "Ледяной анатомией", в которой более тысячи точных рисунков, но уже не срезов, а аккуратно выделенных органов, их выделяли молотком, долотом и теплой водой. "Когда, с значительными усилиями, удается отнять примерзлые стенки, должно губкою, намоченною в горячей воде, оттаивать тонкие слои, пока, наконец, откроется исследуемый орган в неизменном его положении".

Но тут вроде внимательно слушавший Берестов, пожал недоуменно плечами и пробурчал что-то, что воспаривший было Михайлов с неудовольствием перевел как: "Так нам сначала бошки рубить, потом пилить?" От волнения у самого анатома опять голова закружилась, дистрофия все же не так легко отпускала, уже вроде как три месяца прошло с момента эвакуации из блокированного Ленинграда, а слабость все еще чувствовалась.

— Нет, конечно. Я стараюсь вам показать, зачем нам нужно собирать черепа, что это серьезная и очень нужная работа…

Последние слова военврач договаривал уже медленнее. Просто потому, что грустный пациент погладил с намеком жутковатые шрамы на своем лице.

— Да, действительно. Вы же на себе знаете. Так вот раз подворачивается возможность собрать достаточный массив материала для изучения, причем не только для хирургов, но и стоматологов и так далее, мы им воспользуемся. Можете мне поверить – это на десятилетия научной работы. Что особенно ценно – массив будет однороден по возрасту, полу расовой принадлежности, принадлежать здоровым людям. Это просто великолепный материал! Одно это сделает все наши рекомендации научно обоснованными!

Старший лейтенант Берестов, пациент.

Странный этот анатом человек. Мог бы вполне обойтись краткой постановкой задачи. Приказ есть приказ и начальству – если оно правильное – виднее, что приказать. А отрубать мертвым немцам головы куда проще и безопаснее многих приказов, которые на войне щедро выдают пехоте. Никаких угрызений совести Берестов и так бы не почуял, тем более зная главное – это для пользы своих раненых товарищей. Но военврач никак не мог уняться, при том говорил большей частью не о том и не так, словно бы считая собеседника дурковатым и потому стараясь объяснить ему совсем уж азбучные истины, но слова для этого подыскивая такие заковыристые, что куда там!

Так уж получилось, что сам старлей на свои кости черепа успел насмотреться, вчера как раз из свища в языке наконец вывалился кусок коренного зуба, давно вбитый туда пулей и просмотренный хирургами. И кусочки своих челюстей видал. Тонкие, хрупкие, беленькие частички его самого, лежащие отдельно на салфетке хирургического столика. Все в общем было понятно Берестову, не с печки свалился же, в конце концов. Танкистов учат обращению с танками, разбирая броневое железо до последнего винта, летчики, артиллеристы – да все подряд изучают профессионально свою матчасть. Просто у медиков их матчасть сильно сложная и вот так ее не развинтишь. Ничего особенного в том, что анатомам нужны черепа, чтобы вооружить знанием хирургов бывший начштаба не видел. По количеству многовато, ну да это тоже объяснимо, людей вон куда больше, чем самолетов и не с конвейера они выпускаются, различны даже внешне, чего уж.