Наглое игнорирование

Начштаба сильно сомневался, что немцы собирались атаковать белым днем, но свои соображения оставил при себе. Больно уж горд и рад был замполит. Пусть считает, что своим ходом сорвал атаку. Ломиться на зенитную установку и впрямь дураков поискать надо. Потому, только уважительно кивнул, а в ответ усач тоже отвесил похвалу – не видно, что там стреляло, но разрывы были впечатляющи. Нет, все же побеждать приятно и люди мягчают, определенно.

Потому капитан только предупредил всех, чтобы смотрели по сторонам внимательно, хоть и видно по стоящим у рощи броневикам и автомобилям, что разведчики рощу зачистили, но все же бдительность – штука полезная, мало ли. И, намекающе глянув на Волкова, особо отметил, чтоб не хватали за неизвестные предметы, не пинали и даже не катали. И напомнил, что медики повидали много таких "катателей", "пинателей" и "все подряд хватателей" с оторванными конечностями, половыми признаками, пальцами и выбитыми глазами и зубами.

Спутники кивнули серьезно, а Волков, как та кошка, что мясо съела, густо покраснел. Он и сам не понял толком, с чего вдруг катанул "бонбу" на позициях фольксштурмистов. Просто один из пацанов напомнил ему собственного сына, такой же белобрысый и курносый и на душе стало как-то так паскудно, что сам за собой недоглядел. Не хотел, чтобы сослуживцы слабину заметили, ну и форсанул по-глупому.

До рощи дошли без приключений. Стоявшие у броневичков автоматчики узнали, поприветствовали. Стоявший тут же укротитель "Харлей-Дэвидсона", ловко разбиравший ворох разных бумажек, используя загипсованную руку как столик и пресс-папье, усмехнулся прибывшим не без ехидства.

— Пришли спасибо сказать, братья славяне? — подначил, улыбаясь.

— Спасибо! — совершенно серьезно сказал замполит.

— Да не за что! Всегда пожалуйста! — усмехнулся разведчик, сбиваясь с ироничного тона.

— Что это за штукари приперлись? — спросил усач деловито.

— Черт этих немцев разберет. Сброд какой-то. Да и вообще у них вроде как должен быть порядок – а сплошная путаница и неразбериха. Взяли позавчера языка – офицер, обер-лейтенант. Форма – чистый вермахт, а на рукаве эсэсовская лента и написано "Гросс Дойчланд". Хотя вроде она не здесь, эта "Великая Германия". Неужели перебросили? Спрашиваем – откуда этот сучий сын? Он и говорит: "Дивизия сопровождения Гитлера", — начал рассказывать комбат.

— "Лейбштандарт", телохранители, — кивнул Волков.

Разведчик глянул на старшину, видимо секунду-другую размышлял, стоит ли отвечать, потом поставил его на место:

— Вот и нет. Оказывается – есть и такая дивизия. Но нарукавную ленту собственную им не дали, пришивают великогерманскую. И хоть не эсэс, а вермахт, но вот так. Поди разбери. А неделю назад разгромили батальон каких-то хамов – у них лопаты на кокардах и нашивках были.

— Фойхсстудм, — вздохнул Берестов, вспомнив распотрошенных близким взрывом снаряда сопляков у опрокинутой пушки.

— Вот и нет! (видно комбат любил это словосочетание – подумал Волков). Фольксштурм – это опять же другая организация и начальство там другое. А эти – с лопатой – рабочая служба Рейха. Но при том – с оружием были, раздолбаи. Даже и оборонялись.

Берестов кивнул. Практически каждый немец и большая часть виденных им немок были в форме, другое дело – очень уж разные формы. Похоже, что все немцы служили если и не в армии, то в чем-то смежном. Вся нация служит.

— Вот и эти – с бору по сосенке. По документам – из трех разных дивизий, не считая разных отдельных шаражек. Притом с двумя рациями, правда, прострелить успели, заразы. Но бумажонки целы, собираем.

— Потеди? — уточнил Берестов. Он видел между деревьев на опушке с десяток куч тряпья, которые могли быть только трупами.

— Тридцать семь убито, моих пятеро легкораненных. Два десятка телег с кобылами и всяким барахлом…

— Пуфки есь?

— Нет, артиллерии никакой. Фаусты были, но с ними просто – ближе ста метров не подъезжай – и все, не страшны. Эти фрицы из сообразительных, не упирались, схендехохали мигом. А третьего дня попались упертые, пока всех не поубивали – не сдавались.

— Эсэсовцы? — понимающе кивнул замполит.

— Вовсе нет. Всякие были. Теперь редко бывает, чтоб все из одной части – больше мешанина. Лепят из чего попало оборону, а мы их перемешиваем с землей. Кончились у Гитлера людишки – полно стариков и сопляков, — вздохнул разведчик.

— Видели уже – ответил усач.

А Берестов воспользовался моментом и попросил показать фаустпатроны в действии. Комбат пожал плечами, велел двум своим бойцам продемонстрировать что да как. Оружие это оказалось простейшим и, в целом, произвело довольно убогое впечатление – труба, к которой присобачен кумулятивный набалдашник. Прицел самый простецкий, применить и ребенок сможет. Главное – сзади не стоять, струя реактивная бьет нещадно, а летит головная бандура недалеко – метров на 70 самое большее, что разведчики наглядно и показали, зафуфырив пару фаустов в чистое поле. Ну и фыкнули разрывы очень как-то жидко – хоть головная часть и была здоровенной, а иная противотанковая граната помощнее бахает.

Что и сказали, вернувшись, комбату.