Наглое игнорирование

Высунулся в люк снова – вокруг вертелась карусель! Управлять боем уже было невозможно, все вокруг перемешались, потому Гаманн стал снова просто командиром танка. Стреляли все – и дорвавшиеся до немецкой позиции русские и танки гауптштурмфюрера и стоявшие сзади орудия и чьи-то тяжелые чемоданы бахали в собачью свалку, какую Гаманн раньше не видал. И стрельба не пропадала даром – танки горели, как показалось сначала – только русские, но оказалось – ошибся, увидев, что стоявший соседним Т-IV полыхнул смрадным костром. Остался стоять – и поплатился.

Огненным чертом проскочил горящий человек – не понял, свой – или иван. Тут же забыл об этом, потому как русский танк, круто завернув, выскочил за корму танка командира роты и стал разворачивать башню для смертельного плевка то ли в моторное отдлеление, то ли в башню, высыпал ворох команд, Пердун до хруста в плечах рванул танк, уводя нежную задницу из-под удара, башня чертовски медленно повела стволом навстречу врагу, но ясно было – не успеть. Неожиданно задудукала зенитка, русский загорелся внезапно, как стог сена, из его чрева выпрыгивали иваны, видимо уже раненые, так как вываливались из люков неуклюже, падали около гусеницы, а к ним полз с штыком в руке пятнистый гренадер. Следом за ним волочились какие-то розовые тряпки, сразу не понял, только потом дошло – кишки из развороченного брюха.

— Не вижу ничего! — завопил Шаттерхенд.

Немудрено, каждый выстрел добавял облако пыли перед танком, а лупил наводчик часто. Земля от взрывов не успевала осесть обратно. От горящих русских танков занялась чертова пшеница и теперь дым – черный, густой с серым подкладом стремительно затягивал горизонт и все вокруг не хуже дымовой завесы. Пальба начала стихать на чуткий слух Гаманна. Не успел порадоваться, что атаку отбили – поперла вторая волна иванов. Эти выскочили из пелены дыма и пыли словно черт из табакерки.

— Сыплются, как из танка изобилия, — гаркнул восторженно Шаттерхенд. Он мечтал о внеочередном отпуске. Командир роты только поморщился, бравому американцу не приходило в голову, что это не самое разумное – оказаться в толпе злобных индейцев и радоваться, что тут можно собрать кучу ценных скальпов и разбогатеть. Как бы самим без скальпа не остаться – первая волна выбила из роты три танка, один – насовсем. Так что "железный крест" и отпуск за подбитых русских – это замечательно, но не так все идет, совсем не так.

Пригнулся от рева над головой – снова "Штуки" пошли пикировать, черт их дери – слишком близко, могут и ошибиться, хотя помогают, конечно. А дальше стало некогда – русские вошли в клинч. Бой пошел на предельно коротких пистолетных дистанциях, потом смяли взвод Буби и пришлось мчаться туда, восстанавливать положение. Мельком увидел, что танк комвзвода стоит с выбитым катком, но продолжает бить и из пулемета и орудия, вокруг была мешанина из сыпавшихся с тридцатьчетверок русских и танкогренадеров, которые паршиво окопались и теперь это сказывалось, когда драться пришлось накоротке. Бравый болван Буби стоял в башенном люке и стрелял из пистолета. На общем фоне под рев десятков орудий это смотрелось особенно нелепо. И разъяренный гауптштурмфюрер зарычал по радио: "Исчезни в танке, идиот!"

Тот услышал, удивленно вытаращился на прикатившего из дыма гауптштурмфюрера.

Получил в уши раскаленный злобой речитатив дополнительно и перестал заниматься ерундой. Чертов дурак, он определенно больше боялся своего командира роты, чем творившегося вокруг кошмара. Вот сам Гаманн – определенно ужаснулся творившемуся вокруг, такого он раньше никогда не видал, хоть и побывал в многих переделках. Слишком серьезная сила ломила и видно было, что иваны настроены жестко. А потом, чем дальше, тем меньше получалось командиру роты успеть командовать и держать ситуацию под контролем, расползалось все, как трухлявая ветошь. Русские прорвались на артиллерийские позиции и устроили там погром, и самому Гаманну, пришлось нестись сломя голову выручать своих собственных тыловиков и только охнул, увидев, что успел натворить всего один советский танк, дорвавшись до мягкого тылового пузика его, Гаманна, роты.

Иван слишком увлекся погромом и проглядел выскочивший из дыма танк гауптштурмфюрера, получил три снаряда в борт и закоптел, разгораясь. Кто-то чуть ли не из под гусеницы Т-IV длинной очередью срезал вываливающегося из люка русского, на котором горела одежда, и тот свис, наполовину высунувшись из проема, дотянувшись руками до земли. А очередь как обрезало и гауптштурмфюрер поморщился, поняв, что Пердун не рассмотрел кого-то из своих в мертвой непросматриваемой зоне – и раздавил. Такое бывало во время боя и всегда было неприятно знать, что проехал по своим.

— Чифтен, нужны снаряды! Половина боекомплекта! — бодро доложил Шаттерхенд из душно воняющей горелым порохом глубины башни.