Наемники Судьбы

«Он такой хорошенький, когда спит», – говорила всегда Энка. Сердце Меридит сжалось. Хельги был ей очень дорог, хотя их взаимная привязанность на самом деле не имела ничего общего с теми чувствами, которые сильфида характеризовала словом «влюбилась».

Кряхтя, ругаясь и тряся головой, чтобы избавить волосы от набившейся в них дряни, поднялась на ноги Энка. Еще не до конца опомнившийся Аолен принялся тормошить принца. К радости дисы, Хельги тоже скоро очнулся.

Энка воззрилась на него и Меридит с таким видом, будто считала их виновниками происшествия.

– Ну может, кто-нибудь соизволит объяснить нам, невеждам, что это было?

– Дикая охота! – лязгнула зубами диса.

– Ох, покусай меня грифон! – Сильфида изменилась в лице. – Ты ТОЧНО уверена?

– Куда уж точнее!

– Хорошо, что я сама не догадалась, – с большой убежденностью сказала Энка. – Спятила бы со страху!

Принц уселся, обхватил голову руками и тихо заскулил. На этот раз никто над ним не насмехался.

– Останешься в живых после ТАКОГО – и правда поверишь, что рожден для спасения Мира, – сказала Меридит.

Ночные кошмары при свете дня нередко кажутся увлекательными приключениями. Наутро все, кроме Хельги, которому все еще было плохо, оживленно обсуждали происшествие, описывали свои ощущения, мысли и страхи.

– Самое главное в таком случае, – запоздало инструктировала Меридит, – не открывать глаза! Если их не видишь, они тебя не найдут. А взглянешь – тут же прикончат!

– Они явились из Инферна? – трепеща спросил Эдуард.

– Нет, они местные. Проклятые. Про них разное говорят. Одни считают, что охотники убивают на своем пути всех без разбору, другие – что ищут кого-то специально.

– Ой, а вдруг нас?

– Не знаю, не знаю! Ночью видно будет! – радостно сказала Энка. – Как явятся опять, как налетят!

– И зачем ерунду говорить? – не выдержал Хельги. – Дикая охота является каждому существу только раз в жизни. Это все знают.

После этого сообщения принц почувствовал себя почти счастливым. Если честно, не он один.

Вечером путники подошли к подножию Безрудных гор. Они не были высокими, ни в какое сравнение не шли с заснеженными пиками Сильфхейма или подпирающими небеса громадами арвейских вершин. Но старость, сгладившая их вершины, смягчившая очертания, придавала им своеобразное величие. Впрочем, принц этого не почувствовал. Он был разочарован.

– А говорили, Перевал – единственное место, где можно перейти через Безрудные горы! Подумаешь, горы! Холмы какие-то. Каждый дурак на вершину залезет в любом месте.

Меридит возразила скептически:

– Ну-ну. Попробуй залезь. А мы потом, так и быть, поищем твои косточки на склонах. Перевал – единственное место, где можно пересечь горы в относительной безопасности. Его охраняет древняя магия. Причем с каждым годом все хуже и хуже.

– Уж не настолько и хуже, – вздохнул Хельги. Ему эта древняя магия стояла поперек горла. Видимо, спригганы попадали в число тех существ, против которых она была направлена. – Знаете что, вы идите по дороге, а я где-нибудь в сторонке…

Меридит посмотрела грозно:

– Ты через Перевал ходил?

– Ходил.

– Не рассыпался?

– Не рассыпался.

– Значит, и теперь не рассыплешься. Безрудные горы не то место, где можно бродить поодиночке.

Хельги не стал спорить. Перевал грозил ему лишь комплексом неприятных ощущений, а горы – множеством реальных опасностей вроде голодного тролля, кобольдовой западни или какой-нибудь древней нежити.

Путь через Перевал занял у них весь следующий день. Он оказался совсем не таким легким, как ожидал наследник престола. Подъем утомил его очень быстро. Несчастный стал спотыкаться и падать. Спригган забрал у ученика весь груз, но скорости это почти не прибавило. Хельги ругался не хуже Энки, ему-то хотелось преодолеть Перевал как можно быстрее!

Эльф обратил внимание, какой необычной стала дорога. Относительно ровные и пологие участки заканчивались уступами высотой почти в рост. Сперва ему казалось, что эта гигантская лестница создана природой. Но на седловине, где рельеф не скрывали осыпи, стало ясно: тут потрудился кто-то древний и огромный. Как давно это было? Быть может, в те неизмеримо далекие эпохи, когда юные еще горы устремляли в небеса свои островерхие снежные шапки? Безжалостное время не сохранило никаких воспоминаний о великанах седой древности, – ничего, кроме этого безымянного памятника.

Хельги фыркнул:

– Это палеозойская складчатость, какие великаны? Когда эти горы были молодыми, на земле водились жирные, хвостатые земноводные, даже ящеры еще не появились. А дорогу строили совсем недавно, тысячелетий двадцать назад, не раньше.

– Угу, совсем недавно, – кивнула Энка, – давеча!

– Конечно, недавно. Если сравнивать с палеозоем.

– Ну если только с палеозоем! – Энка понятия не имела о палеозое – и не желала иметь.

– Какай же силой должны были обладать эти великаны, если их магия действует двадцать тысячелетий! – воскликнул потрясенный Эдуард.