Наедине

— Фим, это нечестно… — Миха со стоном запрокидывает голову назад, в то время как я прокладываю дорожку коротких поцелуев все ниже, к самому краю его домашних штанов. Медлю всего долю секунды, прежде чем двинуться дальше. Плавно скользнув по нему вниз, я обеими руками стягиваю с него штаны вместе с боксерами, высвободив уже возбужденный член. Обхватываю его ладонью, но едва склоняю голову ниже, намереваясь заполнить пробелы в определенной части своих теоретических знаний непосредственной практикой, как Мишка, позабыв о моем запрете себя касаться, запускает ладонь в мои волосы, рывком притягивает ближе к себе и накрывает губами мои губы прежде, чем я успеваю напомнить ему о своем условии. За долю секунды я оказываюсь лежащей на спине поверх скомканного покрывала, и теперь уже мои слабые руки прижаты по обе стороны от тела. Мишка нависает сверху, осыпая беспорядочными поцелуями мое лицо, линию подбородка, шею. Из одежды на мне остается только расстегнутая и полуспущенная с плеч кофта.

— Мне нравятся твои игры, но слишком долго я попросту не выдержу. Иди сюда, иди ко мне, моя сладкая, — Мишка вновь тянет меня к себе на колени, его язык исследует мой рот, снова и снова, не давая мне даже вздохнуть в перерывах между поцелуями. Я вяло упираюсь ладонями в его плечи, мало помалу начиная забывать о своих недавних намерениях вытянуть из него желанную правду любой ценой. Он вновь забивает собой все мои мысли, но преобладает в них уже далеко не в роли гребаного психопата, решившего планомерно свести меня с ума.

— Может, продолжим устанавливать истину? — шепчу, без особого успеха пытаясь вернуть себе способность соображать, тающую, как лед, в его крепких объятиях, и когда он кивает, мотивируя меня продолжать, выдаю ему ответный вопрос. — А я? Кто я для тебя?

— Мое персональное наваждение, — оторвавшись от губ, он нежно покусывает мочку моего уха, опаляя ее горячим дыханием. — Ты — мое испытание на прочность. После встречи с тобой я чувствую себя закаленным настолько, что спокойно могу посмотреть в глаза любому безумию.

Ответил бы Лицедей по-другому?..

— Я люблю тебя, Миш, — запускаю ладони в его короткие волосы, взбивая их на затылке и не могу удержаться от очередной бессмысленной провокации. — Ты ведь хотел этого?..

Он заметно напрягается, ужесточая хватку на моих плечах:

— Ты никогда не угомонишься, так?

Но боль меня уже не пугает. Кем бы он ни был, каких бы страшных тайн ни скрывал, я чувствую, что могу вести себя с ним откровенно.

— Ты выиграл, а я проиграла. Теперь можно говорить друг другу правду.

— Ты чокнутая, Фим, ты совершенно чокнутая. Что ты там себе придумала? — он сгребает меня в охапку и впивается губами в неприкрытую шею, просовывая ладонь ниже живота, между моих разведенных бедер. — Тебе все еще кажется, что я могу быть Лицедеем? — его пальцы вычерчивают затейливые спирали по влажной плоти, пробираются внутрь до конца, вырывая из моей груди тихий стон наслаждения. — Но чего я, по-твоему, добился, если это на самом деле правда?

— Я не знаю… — он заставляет меня глупеть на глазах. — Должен быть смысл… — Миха едко усмехается, ускоряя движения пальцев внутри моего пылающего тела. — Я даже почти хочу, чтобы им оказался именно ты, — признаюсь, прогнувшись в пояснице и закрывая глаза. — Если ты и есть Лицедей, скажи мне сейчас, я…обещаю, я попробую понять… Я даже готова простить тебе свой выпускной…

— Ты согласна простить мне то, что я — якобы — маньяк-извращенец? — он резко отнимает руку, фиксируя обе ладони на моих бедрах.

— Если ты делал все это из любви ко мне… — я тонко вскрикиваю, когда он стискивает меня в жадных объятиях и с удивительной легкостью насаживает на себя до самого упора.

— Ты хочешь, чтобы это было правдой? — в ожидании ответа он пристально смотрит в мои глаза, начиная двигать бедрами все быстрее, приподнимая и опуская меня на себе.

— Если это будет означать, что ты меня любишь, — упираюсь скользящей ладонью в его плечо, двигаясь в ускоряющемся ритме, уже не понимая толком, кто кого надеется разговорить, и стоит ли принимать за истину слова-осколки, цена которых колеблется у несравненного нуля.

— Если то, что я испытываю к тебе, не любовь, тогда я вообще ничего не знаю об этом чувстве, — выкручивается Миха, вбиваясь в меня снизу еще настойчивее.

— Это твой ответ? — на выдохе уточняю я.

— Я не Лицедей, — он снова меня целует.

— Но…

— Никаких «но», — он, наконец, стаскивает с моих рук кофту, полностью освобождая меня от одежды. — Я видел тебя раньше… Правда, сообразил только после того, как ты показала мне фотографию с Машкой. Но это по-прежнему ничего не значит.

Имя посторонней девицы, внезапно всплывшее в момент, когда никто, кроме меня, не смеет занимать его мысли, очень неприятно режет слух. Я не успеваю даже открыть рот, Мишка опрокидывает меня на спину и на полусогнутых руках нависает сверху, возобновляя сильные толчки внутри моего тела.