А когда Крис снова вошёл в неё и резкими движениями, сопровождаемыми пошлыми влажными шлепками задвигался, накатила вторая волна. Она даже сразу не поняла, что он не отстранился. Лишь вжался в неё, заполняя собой и кончая, не выходя. Внутри стало горячо и странно, будто бы даже щекотно… Такого она ещё не испытывала. Полная наполненность. Его телом, его спермой, им всем. Соня сжала ноги и невольно застонала. Обняла Криса крепче и принялась целовать в шею, ощущая себя какой-то мартовской кошкой, которой хотелось всем телом потереться об него.
Она не понимала, что это было…
Что-то, что точно не подходило под категорию траханье.
Крис когда-то назвал секс полётом. Если так, тогда они только что на первой космической переместились куда-то крайне далеко от Земли.
Когда Крис попытался выйти из неё, Соня не позволила, скрестила пятки у него за спиной и притянула к себе руками и ногами. Он упёрся ладонями в диван, чтобы не рухнуть на неё. Горящим взглядом прошёлся по лицу, мягко поцеловал и снова сказал это:
- Я люблю тебя.
Дыхание у Сони перехватило. Она ведь слышала то, что никогда не ожидала услышать.
- И я тебя люблю, - она вдруг улыбнулась и добавила: - И я до сих пор беременная. Так что можно было так не стараться сделать меня ею снова.
Крис лишь усмехнулся, а потом с томительной нежностью прижался лбом к её лбу и только протянул долгое:
- Соня-я-я...
36
Конечно, они проговорили до ночи. Лежали на диване, потом переместились в спальню на кровать – там всё-таки удобнее было, и разговаривали. Обсудили всё, что могли обсудить. Крис долго объяснял Соне, почему так поступил, когда она пришла к нему с новостью о беременности, сколько всего случилось в его жизни за одни сутки, как проблемы, словно снежный ком, поглотили и перемололи его. И про бывшую, так некстати или, вернее, в кассу, бросившую свой комментарий про беременность.
- Ты только не подумай, я не оправдываюсь, - добавил он. – Лишь хочу, чтобы ты поняла, почему повёл себя, как мудак. Это сейчас думаю про тот вечер, и меня стыд берёт. И злость на самого себя.
Соня не стала успокаивать его, говорить, мол, всё в порядке. Не хрена не в порядке было. У неё своё мнение на этот счёт появилось, которое она и поспешила Крису высказать.
- Тебе надо перестать скрытничать, знаешь? Если мы вместе…
- Мы вместе, - быстро перебил он, - а не «если».
- Конечно, - кивнула Соня, - мы вместе и поэтому, будь добр, рассказывай мне о своих проблемах, говори со мной, не молчи, не держи в себе, иначе… что-то опять рванёт с силой атомного взрыва, а я… Я больше не выдержу, понимаешь?
Он понимал. Он, бля, как никто другой понимал. Крис знал, что и сам не выдержит, если их судьбы опять разойдутся, даже на несколько дней.
- И ты тоже всё, что захочешь, говори мне, - он аккуратно поцеловал её в висок и сжал в объятьях чуть крепче.
Когда Крис рассказал, что видел её с Пашей у дверей клиники, но не подошёл, не нашёл сил это сделать, Соня разрыдалась. Ей было жаль. И его, и себя, и времени, которое они потеряли.
- Ну, тише-тише, персик. Я ж рядом теперь.
Он стёр её слезы тыльной стороной ладони.
- Ты обручен.
- Это я исправлю, как и говорил. Появились кое-какие рычаги давления. Да и если б их не было, плевал я на всех. Только ты важна. Ты и малыш.
Его широкая ладонь скользнула по её животу и впервые накрыла его.
- Ещё рано, движений не чувствуется, да и по мне не заметно… - начала Соня.
- Заметно, персик, заметно, - усмехнулся Крис. – Это тебе кажется, что незаметно, а на самом деле, видно. Стоит только внимательнее приглядеться. Ты даже пахнешь по-другому, ещё более сладко, у тебя волосы красиво блестят, и грудь стала чуть больше и чувствительнее, кожа светится.
Он усмехнулся и сжал грудь в ладони с одобрительным хмыканьем. Соня шыкнула в ответ, а затем спросила:
- Почему ты меня персиком зовёшь? Давно хотела поинтересоваться.
- Ну вот, что за дела, всё этой девчонке покажи да расскажи, - Крис легонько куснул её в шею, вызывая толпу мурашек, а потом развернул и уложил голову Сони к себе на грудь, туда, где ровно билось сердце.
- И всё же?
Он очертил пальцем нежное плечо.
- Я как считаю: есть два типа людей. Одни будто окружены твёрдой непробиваемой скорлупой, как грецкий орех, например, - сравнил Крис. - Жизненные проблемы бьют их, проверяя на прочность. Одна за другой, одна за другой, и в какой-то момент оборона оказывается пробитой. Что там за скорлупой этой? Внешнем панцирем? Там мягкая сердцевина. Простого нажатия хватит, чтобы сдавить и размолоть в труху, - он сжал кулак, будто в наглядном подтверждении собственных слов. - Такие люди внешне кажутся сильными, а внутри – слабые. Один более интенсивный удар – и их ломает. А вот ты… ты внешне мягкая и нежная, как персик, - короткий поцелуй в плечо сопроводил его речь, - чуть поднажмёшь и продавишь мякоть, а внутри – твёрдая косточка, через которую, сколько не бейся, не прорваться. Это твоя сущность, Соня. Внешняя мягкость – внутренняя сила.
Соня не знала, что сказать в ответ, поэтому просто приподнялась и оставила нежный благодарный поцелуй на любимых губах.