Надо – значит надо!

Блин, как ясно-то? Я уже заказ получил и отправил распоряжения в Москву. И старшина, и старлей, и старший техник — все заказали. И на Белоконя тоже три бутылки велено посчитано.

— Я спрашиваю, ясно тебе⁈ — рычит начальник заставы.

От ответа меня избавляет подбегающий часовой.

— Товарищ майор, разрешите обратиться!

— Чего тебе, Дубинин?

— Там фельдфебель.

— Кто-кто? — щурится Белоконь. — Какой ещё фельдфебель? Ты с вышки что ли упал?

— Говорит, у него отправление. Ну… типа, как пакет… Предписание.

— Фельдъегерь что ли?

— Так точно, да, — подтверждает Дубинин.

— Ну, так пропусти! Документы проверь.

— Проверили уже, товарищ майор.

— Ну, давай, мухой. Сплошные чудеса. В общем, Брагин, заканчивай со своими подарками, ты понял? Нечего мне тут дисциплину разлагать. Я тебя спрашиваю, ты меня понял? В следующий раз разговор будет не таким приятным. В грудину и точка.

— Да разговор и сейчас не сказать чтобы очень…

— Товарищ майор, старший лейтенант внутренней службы Косягин прибыл для передачи отправления лично в руки.

Начальник заставы осматривает молодого фельдъегеря с ног до головы.

— Ну давай, Косягин, передавай, раз прибыл. Откуда отправление твоё?

— Виноват, товарищ майор, отправление лично в руки.

— И что мне сделать? — злится Белоконь. — Станцевать что ли?

— Виноват, отправление для рядового Брагина.

— Чего?

— Для рядового Брагина Е. А.

Лицо майора вытягивается. Он выражает крайнюю степень недоумения. Медленно поворачивает голову и как-то даже набок её наклонят. И внимательно так, изучающе, на меня смотрит.

— Это я, товарищ старший лейтенант.

Я достаю из кармана военный билет и протягиваю фельдъегерю.

Он сверяет данные, просит расписаться и убывает. А Белоконь всё смотрит и смотрит.

— Брагин, — наконец говорит он. — Может, ты выживший внук царя Николашки? Ты кто такой, что тебе лично фельдъегеря пакеты доставляют?

— Да, у меня жена на практике в какой-то конторе солидной, вот и прикалывается… Ну, шутит, то есть.

— В конторе? — кивает несколько раз начальник заставы. — Правда? Тут написано ЦК КПСС, общий отдел, лично в руки и совершенно секретно.

— Так все бумажки через них проходят, — пожимаю я плечами.

— Ну, бл*дь мне на заставе только Штирлицев не хватало, — качает он головой. — И комиссаров.

— Товарищ майор, а можно вы его сейчас возьмёте и у себя подержите, а я потом прочитаю, чуть позже? Ну, чтобы шумихи излишней не было. Зачем, чтобы…

— Хер там, боец, — резко отвечает он. — Свой навоз сам разгребай.

Он поворачивается и уходит. Я собственно, тоже ухожу. Иду за казарму и, вскрыв конверт из толстой бумаги, извлекаю несколько листов с отпечатанным на машинке текстом. На первой странице стоит красный штампик «Совершенно секретно». Начинаю читать.

'СУСЛОВ М. А. Ещё раз обращаю ваше внимание, товарищи, на вопиющий факт всплеска бандитизма в Ленинграде. В колыбели Великой Октябрьской социалистической революции происходят события, подобные тем, что мы не так давно уже обсуждали. Тогда Тбилиси, сегодня Ленинград. А что завтра? Москва и все остальные города Советского Союза? Мне кажется, в первую очередь это говорит об уровне руководства областью и Министерством внутренних дел. Не тот ли это рубеж, за которым встаёт тень анархии, пытающейся подорвать наши устои, наши традиции и коммунистические идеалы?

БРЕЖНЕВ Л. И. Вы, Михаил Андреевич, не сгущайте. Нужно хорошо во всём разобраться. Прежде всего разобраться, я подчёркиваю, товарищи. Нет ли здесь провокации. Нет, я не говорю, что обязательно было. Если товарищи считают, то я не защищаю, я присоединюсь. Но, повторяю, нужно очень внимательно изучить вопрос, прежде чем выносить.

СУСЛОВ М. А. Конечно, Леонид Ильич, мы ведь этого и хотим. Пожалуйста, Юрий Владимирович.