Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

В 1948 году Андрею Жданову — пятьдесят два. Типичный бюрократ пиквического сложения, редко покидавший свой кабинет, работавший днем и ночью. Жданова мучили регулярные приступы грудной жабы (как тогда называли стенокардию), он страдал от тяжелого атеросклеротического изменения сосудов сердца. У Жданова был диабет, он много пил. Стрессы преследуют политиков. Находиться рядом со Сталиным и чувствовать душевное спокойствие не удавалось никому. Андрей Жданов переносил неприятности тяжело, забывался с помощью алкоголя. Но становилось только хуже. Он обретал репутацию пьяницы среди членов Политбюро и — главное! — в глазах вождя. При том что как ответственный за идеологию обязан был находиться при Сталине, постоянно участвовал в ночных «обедах» на Ближней даче.

Никита Хрущев вспоминал: «Помню (а это было редким явлением), как Сталин иногда покрикивал на него, что не следует пить. Тогда Жданов наливал себе фруктовую воду, когда другие наливали себе спиртные напитки. Полагаю, что если за обедом у Сталина тот его удерживал, то что было дома, где Жданов оставался без такого контроля? Этот порок убил Щербакова и в значительной степени ускорил смерть Жданова».

В начале 1948 года состоялось «второе пришествие» наверх главного номенклатурного врага Жданова — Георгия Маленкова, который возвратил себе пост секретаря ЦК партии. С одной стороны поджимали конкуренты, прежде всего Маленков и Берия, с другой — собственный сын делал опрометчивые заявления. Весной 1948 года сын Андрея Жданова, Юрий, ученый-химик, заведующий отделом науки ЦК КПСС, подверг критике любимца Сталина академика Трофима Лысенко. Это вызвало гнев со стороны Сталина. Юрия Жданова заклеймила «Правда». Андрей Александрович знал, как генсек поступал с теми, кто вызывал у него сомнения.

В 1947 году Жданов прошел курс лечения в Сочи. Но стенокардия только прогрессировала.

Вспоминал Дмитрий Шепилов: «Тяжелое заболевание А. А. Жданова — гипертония, атеросклероз, грудная жаба и сердечная астма — всё прогрессировали. Огромная нагрузка в работе, частые многочасовые ночные встречи и ужины на даче Сталина, постоянное нервное перенапряжение — все это подтачивало его здоровье. Он задыхался во время разговора, лицо покрывалось розовыми пятнами. После нескольких фраз он делал паузу и глубоко втягивал в себя воздух. Как-то солнечным утром Андрей Александрович вызвал меня и сказал: „Меня обязали ехать на отдых и лечение. Я буду не так далеко от Москвы, на Валдае. Уверяют, что там легко дышать“».

Обострение произошло в июле 1948 года. 10 июля Жданова, согласно заключению врачей, отправили в двухмесячный отпуск. Как полагается, у него были назначенные Лечсанупромом лечащие врачи — доктора Георгий Майоров и Софья Карпай. 23 июля, по свидетельству персонала, состоялся телефонный разговор с подчиненным, заведующим агитпропом Дмитрием Шепиловым.

Разговор был неприятен для Жданова, он был крайне возбужден (сам Шепилов в своих воспоминаниях демонстрирует преданность Жданову и об этом телефонном разговоре в посвященной смерти босса главе не упоминает вообще). Ночью у Андрея Александровича случился тяжелый припадок. 25 июля из Москвы прибыли главные кремлевские врачи — профессора Владимир Виноградов, Владимир Василенко и Петр Егоров. Консилиум постановил: имел место острый приступ сердечной астмы, основной причиной недомогания назван кардиосклероз. Больному прописали прогулки и массаж. Как указывает исследователь этого вопроса историк Геннадий Костырченко, врачам положение пациента серьезным не казалось. Софья Карпай уехала в отпуск, а Майоров поручил уход за Ждановым медсестре и увлекся рыбалкой.

7 августа в «Правде» Жданов читает покаянное письмо сына, который, ссылаясь на свою «неопытность» и «незрелость», униженно просит прощения за критику академика Лысенко. В тот же день сняли последнюю перед приведшим к смерти кризисом кардиограмму. Следующую сделали только 28 августа, после припадка и за три дня до кончины.

Консилиум в лице кремлевских профессоров прибывает в «Валдай» 28 августа. Среди приехавших заведующая кабинетом ЭКГ кремлевской больницы Лидия Тимашук. Она обследует Жданова и констатирует «инфаркт миокарда в области передней стенки левого желудочка и межжелудочковой перегородки». Профессора называют мнение Тимашук ошибочным. Они требуют от Тимашук переписать заключение в соответствии с ИХ диагнозом: «функциональное расстройство на почве склероза и гипертонической болезни».

Лидия Тимашук

Итак, мнения разошлись.

А врачи больному предложили… больше двигаться! В историю болезни внесли: «Рекомендовано увеличивать движения, с 1 сентября разрешить поездки на машине, 9 сентября решить вопрос о поездке в Москву». Только Тимашук настаивала на строгом постельном режиме. 28 августа 1948 года, поняв, что Виноградов к ее мнению не прислушается, она пишет заявление на имя начальника Главного управления охраны МГБ СССР Николая Власика, которое передает через руководителя охраны Жданова майора Белова. Вечером того же дня заявление в Москве.