Над судьбой

Великолепно замаскированный командный пункт находился на вершине старого клена. Зоркий Сокол думал лишь об одном: "Только бы они поверили". За ночь был подготовлен ров для конницы Вэнса. Восемь локтей в ширину, пять у глубину. Всю землю воины унесли в рощи, накрыв ров жердями, хворостом, сверху дерном.

Люди гибли там, где все было сделано для того, чтобы они остались живы. Вход в эту ловушку для бледнолицых обильно полит кровью алдонтинов и шауни.

Энглиши поставили всю артиллерию на пригорке одной батареей. Нет никакого пикрытия. Конница! Вождь ждал удара кавалерии.

И она пошла. Пять линий всадников неудержимой лавиной понеслись вперед. Они жаждали крови. Ее запах бил по ноздрям, туманя сознание. Уже всадники поднялись в стременах, уже занесены над головами клинки. Нет силы, способной остановить эту массу человеческих и конских тел

Две линии всадников мгновенно провалились в ров. Где грудью, где брюхом лошади напарывались на установленные на дне острые колья. Кавалеристы вылетали из седел и ломая конечности, шеи и ребра, тут же падали рядом. Ржание смешивалось с воплями, стонами, проклятиями.

Остальным линиям удалось удержать лошадей. Линии сбились, наступила неразбериха, паника.

Пора! Зоркий Сокол опустил руку. И тут же три тысячи воинов встав в полный рост натянули тетивы. Стрелы бесшумно понесли неотвратимую смерть. Сделав по пять выстрелов воины взяли в руки ружья; пехота энглишей приближалась к рощам.

Накрыв одним единственным залпом батарею энглишей, краснокожие лишили их не только артиллерии, но и управления.

Залпы следовали один за другим. Разбивая в щепы доски, круша колеса, оглобли, ядра размели часть фургонов, повозок. Образовалась громадная брешь.

Отступление солдат превратилось в бегство. Многие ринулись на западный берег Мутной реки, надеясь спастись в зарослях тростника, другие залегли под телегами.

Пушки стали бить бомбами и гранатами. Фургоны с порохом взрывались, кругом разбрасывая огонь. Горело все, что может гореть. Организовать единую оборону никто уже и не пытался.

Под прикрытием артиллерии выдвинулась конница краснокожих. У многих всадников за спинами сидели воины. Шли на рысях, не спеша, большим полумесяцем, чтобы не попасть под огонь своей артиллетии.

Обстрел закончился и через пробитые ядрами бреши, всадники ворвались в лагерь. Завязалась рукопашная. Краснокожие пехотинцы, спрыгивая с лошадей, стали быстро выдвигаться в юго-западном направлении, отрезая солдатам последний путь к отступлению на западный берег Мутной реки.

Схватка быстро превратилась в побоище и лишь каждый двенадцатый из армии вторжения успел сдаться в плен.

Их связали между собой, выстроили колоннами и конвой из прекрасно вооруженных всадников щелкая бичами, взмывая ржащих мустангов и оглашая округу боевыми кличами, погнал жалкие остатки лучших, самых боеспособных в колониях полков на запад. Что ждало их в глубине бескрайних равнин?

Вечернее солнце уже смотрело в лицо уходящим на закат отрядам победителей. Блеклая голубизна неба на востоке все больше тускнела, а на западе розовела закатным румянцем.

Зоркий Сокол вздыбил коня, резко развернул его. Там далеко за Отцом Рек лежала страна бледнолицых. Земля, отнятая ими у коренных народов Континента. Она ждет своих освободителей и они еще придут к ней. Он быстро дернул поводья и, как ездят всадники без седла, то широким галопом, то шагом стал догонять колонны.

Солнце краснокожих уже всходило на западе.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Следопыту хватило одного беглого взгляда. Впереди шел человек, чудом спасшийся после разгрома армии Вэнса. Короткие, заплетающиеся шаги, кровь на следах. Путник не был ранен, но его одолевала смертельная усталость.

Нат не спешил догнать этого человека. Он боялся. Здесь в чащобе врагом мог быть каждый. Перед глазами как мираж вновь мелькали сцены побоища. Среди трупов лежал совсем молодой еще солдатик, разбросав свои уже начинающие синеть члены; какое-то животное успело изгрязть его лицо. Рядом валялась неимоверных размеров оторванная кисть руки; белая, будто изготовленная из гипса. Белая вся, за исключением окровавшенного пенька.

Ловко прячась за деревьями, Натаниэль стал следить за путником, постепенно приближаясь к нему. Вскоре он узнал его. Это был сержант Нельсон. Следопыт слишком хорошо запомнил этого человека. Чванливый служака; испорченный солдат, которому никогда не быть офицером. Разве в силах он забыть слова?

- Запомни, волонтер, люди высшего сорта живут в метрополии, континентальцы - это уже совсем не то, ну а такие как ты мало чем отличаются от краснокожих.

Нельсон прибыл из-за океана наводить порядок. В тот вечер он был в немалом подпитии. Брызгая слюной, он размахивал руками, постоянно сооружая из своих коротеньких толстых пальцев все новые и новые фигуры. Он паясничал под дружный зловредный хохот подобных себе.

Нат сдержался, но затаил обиду. И вот - этот самый Нельсон находился в нескольких десятках шагов от него.