Над пропастью

Хазрат говорил раздражающе медленно.

Ибрагимбеку начинала изменять выдержка. Ему казалось, он угадывает, о чем скажет собеседник: примется расхваливать пашу… посоветует самому отправиться на встречу с ним…

То же состояние испытывал и Тугайсары. Нетерпение билось в нем колкой дрожью, — когда же ишан Судур наконец заговорит об Энвере-паше, о его связях в Бухаре. Ибрагимбек взглядом приказывал ему: молчи.

— Уважаемый бек! — льстиво заговорил ишан Судур. — Я всегда знал вас серьезным и мыслящим человеком и потому считал самым достойным высокого поста главнокомандующего исламской армии… Послушав ваши размышления об Энвере-паше, я еще раз убедился в том, что не ошибся в вас. — Он искусно «запеленал» Ибрагимбека в хвалу. — Вы могли от слов этого незнакомца оседлать в слепом гневе ярость — и были бы правы! Да, вы имели право послать туда своих людей и приволочь его, как грязного раба, сюда!

Тугайсары не выдержал.

— Вы сказали сущую правду! — воскликнул он. — Это и теперь не поздно! Прикажите — и я… именно так: как грязного раба!

— Молодой человек, не горячитесь! — перебил ишан Судур. — В этом деле мы будем исполнять волю его превосходительства, уважаемого Ибрагимбека. Дело в том, что на своей родине, в Турции, — как справедливо говорили вам гонцы, — уважаемый бек, Энвер-паша почитается великим человеком. Что он зять турецкого султана, тоже правда. Вас удивило появление его в Восточной Бухаре, не на много меньше поразил этот факт и меня, вашего покорного слугу. О появлении человека, считающего себя правомочным вызвать вас к себе, должны были сообщить из Кабула, — правильно?

— Верно, таксыр, — согласился Ибрагимбек, досадуя на себя за то, что сам не додумался до этого.

— Это — первая загадка. Не разгадав ее, мы не подберем ключи ко второй загадке: как ему удалось с большим отрядом среди бела дня уйти из закрытого города. Вы правы в своих сомнениях! Но мне еще раз хочется выразить вам свое восхищение: в этих непростых условиях вы проявляете выдержку! Эта черта характерна для сильной личности.

Эту хвалу Ибрагимбек принял как должное.

— Однако, — заметил он, — без покровительства влиятельной личности он запросто не ушел бы из Бухары. И не оказался у нас под боком. А власть в Бухаре пока… вы знаете…

— Пока… да, — словно бы в рассеянности повторил хазрат. Теперь он смотрел прямо на Тугайсары, — Молодой человек, вы скажете этой особе, чтобы он сам прибыл к его превосходительству Ибрагимбеку. Мало того, пусть принесет извинения за бестактность!

— Все сделаю, как вы говорите!

— Ну ты там не очень груби, Тугай, — негромко предупредил Ибрагимбек. Наклонившись к дастархану, он делал вид, что тщательно отбирает мелкий, изумрудного цвета, самаркандский кишмиш, а сам думал: «Он мне желает добра или зла?.. Хазрат сказал про две тайны. Не быть бы третьей… Тайны эмира — опасные тайны».

Тугайсары всю дорогу мучила мысль: почему ишан Судур многое умалчивает об Энвере-паше. А ведь знает. Он много знает!

— Вы можете ручаться за свои слова? — напомнил Курбану.

— Что слышал от людей? Да.

— Как удалось Энверу-паше уйти из Бухары?.. Да и что он за человек? — Тугайсары, как бы между прочим, бросил последнюю фразу, поглядывая по сторонам.

— К сожалению, ничего о нем — ни хорошего, ни плохого — сказать не могу. Не встречался, — ровным невыразительным голосом тянул свое Курбан.

«Будь предельно осторожен. Ни на минуту не расслабляйся! Тебя постоянно будут подвергать проверке… сомневаться в каждом твоем слове… И все дело в том, что ты долго был оторван от ишана Судура. Помни: они не дураки!» — вспоминались наставления Василия Васильевича.

Вконец расстроенным, растерянным возвращался Тугайсары в Кукташ. Что значит приглашение бека Энвером-пашой? Неужто паша так уверен, что Ибрагимбек глупец, и явится в Илыккуль один? Ничего, придет паша в Кукташ, все его тайны откроются. Скоро, очень скоро он придет в Кукташ!

— А что думает о происходящем его преосвященство ишан Судур? — простодушно спросил Курбан. Спросил — вроде бы для того только, чтобы поддержать беседу.

— Он думает, как мы.

— Не посчитайте за дерзость… можно мне узнать, какое положение вы занимаете в исламской армии?

Дружелюбно положив руку ему на плечо, Тугайсары ответил веско и точно:

— Я — правая рука Ибрагимбека.

Сотня шла по унылым предгорьям. Тугайсары, покачиваясь в седле, думал о Курбане… «Он ученик его преосвященства. Но он идет от красных! Он должен немало знать! Сколько красных в Байсуне, как они вооружены, к чему готовятся? Чем недовольны, о чем говорят? Все, все надо расспросить. Ладно, с этим еще успеется: не в гости же он к нам пожаловал — насовсем пришел. Все сам расскажет».

20

Курбана укачало в седле, сонными глазами поглядывал он на окружающее — так казалось со стороны, а на самом деле он обдумывал свою первую информацию в центр. «О связном не беспокойся, он найдет тебя, как только прибудешь в Кукташ, — говорил, прощаясь в Байсуне, Аркадий Иванович. — Твоя забота — только информация! Заметишь, кто тебе мешает, сам не лезь. Скажи связному — уберет».