Над Неманом

Но Кирло уже подскочил к хозяйке дома и с заботливым состраданием взял ее под руку, а под другую руку ее подхватила Тереса. Так они втроем прошли через всю столовую, а Бенедикт застыл, как вкопанный, уставясь им вслед.

— Во имя отца и сына… чем я ее обидел? Опять расхворается, чего доброго.

В эту минуту кто-то схватил его руку и прильнул к ней горячими губами.

— Отец, — тихо сказал Витольд, — поцелуй меня… прошу тебя.

Что-то нежное, мягкое мелькнуло в печальных глазах Бенедикта, хотя он сурово нахмурил брови.

— Уже, не за то ли, что я угодил тебе, выбранив этого лежебоку, ты готов простить мне мои вины?

Витольд, не выпуская из своих рук руку отца, повторил:

— Отец, поцелуй меня!

Пан Бенедикт крепко поцеловал покорно наклонившуюся к нему голову юноши. На губах его мелькнула улыбка, но безрадостная, почти горькая.

— Голова у тебя горячая, — заметил он.

Но Витольд, кажется, не слыхал этого двусмысленного замечания. Со словами, которые пан Бенедикт произнес за ужином, и с отцовским поцелуем к нему вернулась обычная живость и веселость. Он ухватил Марту, которая прятала в буфет недопитые бутылки, закружил ее вокруг себя, потом, под смех, брань и кашель старой девы, подскочил к стоявшей у окна Юстине.

— Знаешь, Юстина, — заговорил он быстро, сверкая глазами и стуча кулаком по ладони, — этот Кирло не что иное, как паразит, лизоблюд, шут, раб золотого тельца, плезиозавр, мастодонт, допотопный зверь! Если бы я мог, то подобных людей одной рукой взял бы так… за волосы, а другой за горло — и трах… голову на сторону!

Юстина расхохоталась.

— Попробуй произвести этот опыт над цыпленком, — сказала она, — тогда я поверю, что ты можешь сделать то же и с паном Кирло.

— Честное слово! — еще более кипятился студент. — Ведь это, милая моя, позор для всего живущего! Если б не такие, как он, человечество шагнуло бы далеко, далеко… А нас это не может не интересовать… Ты, может быть, не понимаешь, Юстина, как нам дорога идея… идея, человеческое достоинство, свобода… Я за это в огонь бы прыгнул, от родного отца мог бы от…

Он не договорил, сдержался и пристально посмотрел Юстине прямо в глаза.

— Послушай, ты, в самом деле, пойдешь замуж за это дырявое сито?

Юстина снова засмеялась.

— Ты так выражаешься, Витольд…

— Знаешь отлично, о ком я говорю… Ну, за этого вылощенного франта, если посватается, пойдешь?

Девушка пожала плечами.

— Милый мой, — медленно ответила она, — разве я могу оттолкнуть от себя такое великое неожиданное счастье… такую честь и благодеяние? Подумай сам, возможно ли это?

Витольду казалось, что в ее словах слышится насмешка, но лицо Юстины было серьезно, даже сурово, глаза светились необычным светом.

Он махнул рукой.

— Э! Ну, тебя! С женщинами ни в чем нельзя быть уверенным! Как будто ты девушка рассудительная, а что у тебя в голове, — разве я знаю? Вас воспитывают бушменками, и вы все на свете готовы отдать за то, чтобы вас получше татуировали. Но прежде чем ты сделаешься большой барыней, пойдешь к Эльжусе на свадьбу, а?.. Марыня там тоже будет. Я думаю, пани Кирло согласится отпустить Марыню под надзором тети Марты, а тетю я уж сам берусь уговорить…

В это время над ухом Витольда раздался тоненький, почти детский голосок:

— Видзя, и меня возьмите на свадьбу… Зося столько мне о ней наговорила. Она родственница жениха… Говорит, танцовать будут… и я хочу танцовать!

— С величайшей охотой! — закричал Витольд. — Хоть раз в Корчине увидишь что-нибудь, кроме дома и сада.

— Не насмехайся, Видзя, — жаловалась девочка, надувая бледные губки: — мне так скучно… скучно постоянно сидеть у мамы в будуаре или ходить по одним и тем же аллеям…

— Скажите! — немного насмешливо улыбнулся Витольд. — От земли два вершка, а уже скучает! Уж не начинаешь ли и ты страдать расстройством нервов, моя… будущая бушменка?

Девочка не переставала жаловаться:

— Ну, да, да! Голова у меня часто болит! Веришь ли, Видзя, я предпочла бы лучше поскорей возвратиться в пансион: там хоть, по крайней мере, разнообразия больше… А все мое удовольствие здесь заключалось в том, что я тете Марте туфли вышила…

Ее бледное, малокровное личико расцвело улыбкой детской, беззаботной радости.

— Чудесные туфли! — повторила она. — Завтра отдам тете. Вот она обрадуется!

Девочка захлопала в ладоши, подскочила, обняла брата и снова начала умолять его жалобным голосом:

— Возьми меня, Видзя, на эту свадьбу… мне потанцовать хочется… Зося говорит, что там будет весело… она себе такое красивое платье готовит!..

Витольд задумался.

— Нужно просить мамашу…

— Попроси, милый!

— А сама ты, отчего не хочешь?

Девочка испуганно посмотрела на него.

— Я боюсь… не могу… мама огорчится и опять расхворается… Она всегда бывает больна, когда ей что-нибудь не понравится… Тебе легче попросить, ты умнее меня.

Спустя час Марта с треском отворила дверь своей комнаты и закричала Юстине с порога: