Начинающий адепт

Но так ли плохо стать жокеем? Похоже, Тоне это нравилось. Мчаться на таком коне, как Спук, пересекать финишную ленточку, оставив далеко позади всех своих соперников, слышать восторженный рев толпы… Бывают профессии и похуже! Стайлу нравились лошади, очень нравились. Возможно, Гражданин окажет таким образом ему услугу. Из недостатка малый рост станет теперь преимуществом Стайла. Такой верзила, как Бурбон, может стать наездником, но жокеем — никогда. Это привилегия невысоких людей. Многие жокеи были женщинами. Они отличались малым весом и покладистым характером. Как Тона.

Стайл был исключением. Теперь он почти радовался своему росту.

А сама Тона — какая она замечательная женщина! Ему тоже следует заняться музыкой. Ему раньше и в голову не приходило, что простой раб может создавать такую красоту. Как она назвала свой музыкальный инструмент? Клавишная гармоника. Фантастическая музыка, возникавшая как бы ниоткуда, приводила Стайла в восторг. Да, ему надо попробовать себя в музыке. Это может доставить удовольствие Тоне, а ему так этого хотелось.

Она, конечно, могла выбирать себе мужчин. Тона обладала красотой, остроумием и достаточной самоуверенностью. При желании она могла встречаться с гигантом. У Стайла не было права выбора, ему приходилось довольствоваться лишь теми, кто ниже его ростом. Не потому, что он сам этого хотел, этого требовало общество. Покажись он на людях с девушкой, которая выше его, и другие рабы засмеют его, что отрицательно повлияет на любовные взаимоотношения. Итак, с точки зрения Тоны, он занимал последнее место в ряду возможных избранников, а она была единственной, кого он мог выбрать себе в подруги.

Сгорая от желания, он тем не менее не мог открыто признаться ей в своих чувствах. Застенчивость мешала Стайлу. Как бы…

— В сторону, коротышка! — Это был Бурбон, конюх, который больше всего досаждал Стайлу. Похоже, Бурбон недолюбливал Стайла из-за его невысокого роста и использовал любую возможность, чтобы поиздеваться над ним. Раньше Стайл не понимал, в чем кроется причина, но теперь осознал, что Бурбон знал о шансах Стайла стать жокеем и просто завидовал. Бурбон любил задираться и выяснять отношения на кулаках, но его огромный рост служил препятствием для перевода в жокеи. Бурбон вел за собой Пеппера, серого в яблоках жеребца. — Пропусти мужчину и коня!

Спук испугался громкого голоса. Он прыгнул в сторону. Но так как корда все еще удерживала его, Спук не удержался на ногах и упал. Веревка лопнула, как это и было предусмотрено. Иначе, запутавшись в ней, лошадь могла серьезно пораниться.

Увидев, что произошло с другой лошадью, Пеппер тоже испугался. Он дернулся к стене и, ударившись о нее, заржал от внезапной боли.

Импортированные доски из настоящего дерева треснули, и на землю брызнула кровь.

Стайл подбежал к Спуку.

— Успокойся, Спук! Все хорошо! Успокойся! — Он обнял лошадь за шею, когда та стала подниматься на ноги.

Бурбон грубо дернул Пеппера за уздечку.

— Видишь, что ты наделал, недомерок! — закричал он на Стайла. — Пигмей с куриными мозгами…

И тут же замолчал. Шумная ссора могла привлечь любопытных, и тогда им обоим не избежать наказания. Бурбон повел свою лошадь, вполголоса проклиная тупоголовых карликов. Стайлу удалось успокоить Спука.

В душе Стайла кипел гнев. Он знал, что во всем виноват Бурбон. На черной шее животного виднелась царапина, к тому же Спук припадал на одну ногу. Стайл мог обработать царапину и зачесать гриву так, чтобы рану никто не заметил, но ушибленная нога — это совсем другое дело. Нет ног, нет лошади — гласит пословица. Возможно, это всего лишь легкий ушиб, а может, и более серьезное повреждение.

Тут рисковать нельзя. Эту ногу надо показать ветеринару. Это означало неминуемое наказание для Стайла, ведь он отвечал за любое увечье вверенной ему лошади. В качестве взыскания его могли оставить в прежней должности еще на год. И это тогда, когда у него появился шанс стать жокеем.

Проклятый Бурбон! Он специально повысил голос в присутствии нервной лошади, зная, что Спук испугается. Проработав уже три года конюхом, он считал, что ему незаслуженно отказывают в повышении. Он срывал свою злость и на остальных работниках и, конечно же, завидовал, что Стайл так ловко управляется с лошадьми.

Стайл знал, почему Бурбона не повышают в должности. Дело не в его росте, ведь обычные наездники и тренеры могут быть и высокими. Просто Бурбон плохо обращался с лошадьми, полагая, что этого никто не замечает.

Он дразнил их, был чрезмерно жесток. Когда он водил на корде Спука, то всегда использовал маргинал и хлыст. Даже не глядя в график, другие конюхи могли безошибочно определить, с какими лошадьми работал Бурбон, потому что после него животные в течение нескольких дней были нервными и шарахались от людей.

Разумеется, Стайл не мог пожаловаться на Бурбона. У него не было никаких доказательств, и это шло бы вразрез с кодексом чести раба.

Теоретически Бурбон был не виноват: лошадь Стайла испугалась первой.