Начинающий адепт

А ведь с ней обошлись нормально! Если бы Скайл не заступился за нее и если бы он сам не представлял для Гражданина никакой ценности, Шину просто бы безжалостно разломали. Гражданину бы и в голову не пришло беспокоиться о чувствах какого-то робота. Да он и не знал, что Шина могла чувствовать.

К счастью, внутри ее не оказалось никакой бомбы и она не представляла собой опасность. Поэтому ее вернули ему. Стайлу повезло.

— Сэр, я благодарю вас.

— Главное, выиграй скачки, — сердито ответил Гражданин.

Стайл прекрасно понимал, что как только он станет бесполезным, Гражданин избавится от него без всякого сожаления. Стайл был обязан выиграть скачки!

— Ты заступился за меня, — сказала Шина, вытирая слезы. — Ты спас меня.

— Ты мне нравишься, — смущенно признался Стайл.

— А я люблю тебя. О, Стайл, я никогда не смогу…

Он прервал ее поцелуем. Зачем обсуждать невозможное? Она нравилась ему, он уважал ее, но они оба понимали, что он никогда не сможет полюбить машину.

Они сели на лошадей и возобновили свою прогулку по роскошному саду.

Они проехали мимо причудливого фонтана в виде рыбы, изо рта которой била струйка воды и дальше текла в пруд с зеркальной поверхностью. Шина остановилась и, глядя на свое отражение, стала приводить в порядок лицо.

— Два раза я напрасно обвинил тебя… — взволнованно начал Стайл.

— Нет, Стайл. Второй раз я сама себя обвинила. Ты ведь сам знаешь, что, несмотря на директиву защищать тебя, во мне могло находиться незапрограммированное устройство, скажем, механическая бомба. Может, она предназначалась бы для Гражданина и взорвалась бы, когда бы я оказалась рядом с ним. Нужно было все это проверить, но я чувствую себя на самом деле изнасилованной!

— Все равно я у тебя в долгу, — сказал Стайл. — Хотя ты и машина, у тебя есть права. Уж если не юридические, то по крайней мере этические.

Тебя бы не подвергли этой ужасной процедуре, если бы я не привел тебя во владения моего хозяина, не убедившись предварительно сам… — Стайл пожал плечами. — Я бы не стал тебя так унижать.

— Я знаю, — ответила Шина. — Ты относишься с уважением к животным и машинам. — Она слабо улыбнулась. Приведя себя в порядок, она снова села на Молли.

— Ладно. Поскакали!

И они поскакали. Лошадей охватил дух соперничества, и они перешли на галоп, делая вид, что хотят обогнать друг друга. Лошади интуитивно почувствовали, что люди перестали нервничать, и это придало им силы. Мимо них проносились сводчатые галереи, карликовые джунгли, восхитительные статуи, но они не обращали внимания на эти восхитительные проявления богатства. На какое-то мгновение они — все четверо — почувствовали себя свободными, они очутились в своем собственном мире — мире, где мужчина и женщина, жеребец и кобыла существовали в превосходной гармонии. Четыре существа, объединенные единым стремлением.

Но скоро все это закончилось. Круг завершился. Они слезли с лошадей, и Стайл передал поводья Боевого Топора одному из конюхов.

— Отведи его в конюшню. Он в отличной форме. Сегодня он будет участвовать в скачках. И позаботься о Молли.

— Это все? — удивленно спросила Шина, когда они покинули владения. — Тебя отпустили?

— Я сам распоряжаюсь своим временем — пока побеждаю в скачках. Думаю, сегодня нас тоже ожидает победа. Возможно, Гражданин даже не станет меня наказывать, хотя и следовало бы. Теперь я должен сам подготовиться к соревнованию.

— А как ты это делаешь?

— Угадай, — ответил он, сжимая ей руку.

— Существует какая-то система?

— Увидишь.

Когда они вернулись домой, Шина занялась своим туалетом. Теперь, когда ей не надо было скрывать от него свою сущность, она перестала есть — зачем зря переводить пищу? Но ей следовало избавиться от того, что она съела до этого. Процесс полностью напоминал человеческий, только пища выходила непереваренной. Она прочистила себя, выпив и пропустив через себя несколько литров антисептической жидкости. Теперь она была чистой в прямом смысле этого слова.

Стайлу все это было известно, так как он разбирался в роботах. Он не задавал ей никаких ненужных вопросов. Как и любая женщина, она имела право на уединение. Стайл не мог понять, почему охрана, собирая Шину заново, поместила обратно и пищу. Возможно, их больше интересовали металлические конструкции, чем мягкие ткани, где нельзя скрыть смертоносное устройство.

Он относился к ней, как к настоящей женщине, хотя и чувствовал некоторую скованность. Она возникала в нем, как тонкий слой пыли на некогда блестящей поверхности. Она ему очень нравилась, но со временем его отношение к ней неизбежно станет платоническим.

Он пытался скрыть от Шины свои эмоции, но она все прекрасно понимала.

— Мое время ограничено, — сказала она. — Дай мне возможность помечтать.

Стайл обнял Шину и крепко прижал к себе. Он не знал, каким еще образом можно забыть о неминуемом разрыве.