Начинай со своего дома

Я замерла в полном обалдении. Прав был Андрон Архипович, не следовало мне сюда приходить сегодня. Почему я не дождалась субботы! И что мне теперь делать? Может быть, просто смыться потихонечку, пока он на меня не смотрит? Я пошевелилась, но бородач тут же дёрнулся и вновь уставился на меня своим воспалённым взглядом. Всё во мне похолодело.

– Я пойду, хорошо, Казимир Тихонович? – выдавила я из себя и сделала попытку привстать.

– Я умоляю вас, – таким страшным голосом сказал он, что пригвоздил меня к этому месту навечно, – не губите мою жизнь! Я на коленях прошу вас!

И он, оторвавшись от деревянной опоры, с отчаянным хрустом в коленях и других частях немолодого тела рухнул вниз, прямо на пол, заляпанный краской!

– Да вы что! – я резво подскочила к художнику и потянула его вверх, ухватившись за первое попавшееся под руку место. Ткань его пиджака грустно затрещала. – Вставайте же, разве так можно?

– А вы согласитесь позировать мне, и я встану! – тут же заявил этот шантажист. Что мне оставалось делать?

– Хорошо, Казимир Тихонович, только встаньте с пола, пожалуйста!

– Она согласна! Моя богиня согласна! – с криком радости вскочил бедняга и опять отбежал от меня на приличное расстояние. Боится он меня, что ли? – Завтра же, нет, сегодня же прошу вас ко мне в мастерскую, вы слышите меня?

– Сегодня уже поздно, Казимир Тихонович, – рассудительно произнесла я. – А завтра я работаю. Давайте отложим нашу встречу до выходных, хорошо?

– Но как же так? – он опять схватился за голову. – Я же умру от ожидания!

– Вы ждали десять лет и ничего! – твёрдо сказала я. – Ещё несколько дней роли не сыграют. Кстати, а в каком виде я буду изображена?

Почему-то перед глазами всплыла растрёпанная фигура кающейся Марии Магдалины. У меня были небольшие познания в изобразительном искусстве.

– Моя картина называется «Маленькие купальщицы»! – гордо произнёс художник. – Вы будете главным персонажем, центральной фигурой, так сказать. Обнажённой, разумеется!

– Как – обнажённой? – ахнула я. – Совсем?

– А вы что же, Александра, хотите, чтобы мои наяды купались одетыми? – он поднял вверх чёрные брови.

– Нет, Казимир Тихонович, вы меня хоть убейте, но позировать обнажённой я не стану!

– Опять! – плаксиво воскликнул художник. – Вы же пообещали мне!

И в этот момент сладкая музыка раздалась из моей сумочки. Телефон! Никогда ещё не радовалась я этому звуку так, как в этот миг!

– Извините, Казьмиртихныч, – быстро пробормотала я и отошла с трубкой к окну. – Алло! Здравствуйте, Андрей Михайлович! Вы не представляете, как я счастлива слышать вас!

– Милая моя Сашенька, я тоже очень рад! – услышала я такой родной, такой дорогой мне голос! – Вы где сейчас, я вас не отвлекаю?

– Я в художественном училище, Андрей Михайлович! – я скосила взгляд на человека с бородкой. – И рядом со мной Казимир Тихонович Козинский…

– Казик? – удивился мой собеседник. Я мысленно потёрла руки. – А зачем он вам? Вы что, интервью у него берёте, Саша?

– Нет, Андрей Михайлович, Казимир Тихонович хочет, чтобы я позировала для его картины. Обнажённой.

– Что?? Ну-ка, дайте ему трубочку, Александра!

– Вас-с! – я услужливо протянула телефон художнику, стараясь при этом не улыбаться. Тот взял трубку с некоторой опаской. – Серебряков Андрей Михайлович!

– Андрюша? – удивлённо произнёс бородач. – Вот уж не ожидал! Здравствуй! Да-да-да, у меня всё в порядке. Что ты говоришь?

Он растерянно посмотрел на меня. Мне даже стало жаль беднягу.

– Но помилуй, я вовсе не… Хорошо, хорошо, я понял. Да, передаю…

С несчастным выражением лица он отдал мне телефон и отвернулся. Сердце моё заныло.

– Сашенька, он больше не будет вам ничего предлагать, вы слышите меня?

– Слышу, Андрей Михайлович! – я облокотилась на подоконник. – Спасибо вам!

– Как вообще вы там оказались, непоседливая вы моя?

– Так я же насчёт льва пришла узнать! – ляпнула я, думая в это время о несчастном Казимире, но тут же спохватилась. Мама моя родная, что я наделала!

– Насчёт какого льва, Саша? Вы ничего не перепутали? Или опять ваши таинственные штучки?

– Андрей Михайлович, милый… – быстро забормотала я, силясь придумать какое-нибудь логичное объяснение. – Я просто…

– Саша! – прервал он меня. – Мне срочно надо уйти. Я вам перезвоню попозже, а вы пока тщательно продумайте, что бы такого мне соврать, чтобы я поверил, ладно?

– Ладно, – грустно кивнула я погасшему экрану.

И подняла глаза. Козинский возился с какими-то бумажными рулонами, открывая и меланхолично рассматривая их один за другим. Вид у него был понурый.

– Казимир Тихонович, для вас это действительно так важно? – негромко сказала я, подойдя к нему ближе.