Начинай со своего дома

– До свидания, Пётр Петрович. Саш, пока!

– Пока, – отозвалась я и уткнулась лицом в монитор.

– Так о чём вы хотели у меня спросить, Саша? – едва за Настей закрылась дверь, задал вопрос шеф. – Что такое в моём кабинете?

– Спросить? Ах, да… – желание откровенничать с начальством испарилось, поэтому срочно требовалось найти достойный ответ. – Вы знаете, Пётр Петрович, что в вашем кабинете… прекрасная акустика? Впору с концертами выступать. Здесь, наверное, когда-то зал для приёмов был, да? Ну, во времена первого хозяина…

– Концерты? – шеф явно был сбит с толку.

– Ах, Пётр Петрович, – вдохновенно продолжала я, – вы, наверное, не в курсе – я же музыкалку оканчивала, по классу фортепиано! Даже когда-то аккомпаниатором работала… в детском саду!

– Да, в вашем личном деле было что-то такое… – пробормотал он.

– Ну вот! Теперь-то я, конечно, от музыки далека, но на акустику всё время обращаю внимание. Говорят, что бывших военных не бывает, вот и музыкантов тоже…

– Музыка – это прекрасно, Александра! – кисло сказал Зимин.

– Да, – вздохнула я. – Бабуля тоже так считала…

В кабинете повисло долгое молчание. Я вернулась к тексту, боясь поднять на шефа глаза. Мне почему-то было неловко. Кажется, Зимин тоже чувствовал себя не в своей тарелке. За оставшийся до конца рабочего дня час ни одного слова он мне больше не сказал. Наверное, жалел, что приоткрыл себя с неожиданной стороны перед своей подчинённой… Не выдумывай, Шурка, просто ему надоело с тобой разговаривать!

Ровно в восемнадцать ноль-ноль я осмелилась пошевелиться в кресле.

– Мне уже можно идти, Пётр Петрович? – откашлявшись, робко произнесла я. – Уже шесть часов.

– Да, конечно, Александра. Вы могли бы и не спрашивать меня.

– Хорошо…

Я облегчённо выдохнула, быстро закрыла все программы и нажала на кнопку выключения компьютера. Так, вроде бы ничего не забыла…

– До понедельника, Пётр Петрович!

– Хороших вам выходных, Саша, – мягко сказал он.

– И вам тоже! – Я чуть помедлила. – А ещё желаю вам забыть на эти двое суток о работе и просто отдохнуть.

– Благодарю вас, – через долгую паузу ответил он, внимательно посмотрев мне в глаза. – Вы чуткая девушка.

Сама устыдившись своей порывистости, я бегом выскочила из кабинета и плотно прикрыла за собой дверь. На губах моих застыла глупая улыбка.

– Сань, ты чего? – спросил Митька. Он сидел за столом секретарши, перед ним лежал увесистый футляр от фотоаппарата, в котором он усердно что-то искал. – А?

– Ничего, – помотала я головой, отлепляясь от двери. – А что это у тебя?

– Да вот… – он, наконец, выудил руку с зажатыми в ней батарейками. – Думал, дома забыл. А то остались бы мы с тобой, Ковалёва, без фотосессии.

– Ну что, идём?

– Идём, – он с готовностью вскочил. – Так ты мне не ответила, Шурка, почему у тебя такое лицо? Опять с шефом что-то? Или он… – Митька сделал страшное лицо и понизил голос, – догадался о вчерашнем?

– Типун тебе на язык, Шапкин!

– Слава богу. А-то я уж подумал…

– Одна птичка тоже много думала, где теперь она – всем известно. Ну, идём, что ты встал? Стемнеет скоро!

– Идём, я что, против, что ли? И не надо меня так тянуть! Или мы опять спасаемся бегством?

– Не смешно, – хмыкнула я. – Мить, нам далеко ехать? Ты мне вчера так и не сказал, где дом Куку находится.

– На месте увидишь.

– Да не сбегу я от тебя, Шапкин! – я дёрнула его за рукав. – Скажи сейчас, а?

– Конечно, не сбежишь, – уверенно заявил он. – Хорошо, что ты это поняла.

– Поняла, поняла, Мить. Так что, где эта улица, где этот дом?

– Где эта барышня, что я влюблён! – громко пропел Митька.

На звук его голоса из двери главного редактора выглянула Антонина.

– До свидания, Антонина Юрьевна, – мы весело помахали ей. – До понедельника!

– До свидания, молодые люди, – она понимающе улыбнулась. – Желаю вам романтично провести выходные. Много не пейте!

– Не будем! – пообещали мы и выскочили из дома.

Глава 18

– Эх, хорошо! – воскликнул Митька, рывком распахивая калитку. – Люблю я осень, Шурка! Особенно такую!

– Какую, Мить? – я улыбнулась.

– Рыжую, вот какую! Рыжую и конопатую!

– Как твоя Ева?

– Нет, как моя Алиска! – он сжал мои пальцы. – Я тебя когда-нибудь познакомлю с ней, сама увидишь.

– Хорошо, Мить.

Он внезапно остановился и щёлкнул замком своего футляра.

– Не могу пройти мимо. Подожди, Санёк, я быстро.

Митька ещё глубже сдвинул на лоб свою кепку, бережно вытащил из сумки большой блестящий аппарат и навёл объектив на противоположную сторону переулка, где за невысоким забором шумели сухой листвой яркие деревья. Сделав несколько быстрых снимков, он, не выпуская фотокамеру из рук, медленно повернулся ко мне и замер. Чёрный блестящий глаз уставился прямо на меня.

– Шурка, ты можешь открыть калитку?

– Конечно! – я сделала шаг к Дому. Рука моя схватилась за круглую ручку дверки. В ту же секунду я услышала несколько торопливых щелчков за спиной.

– Митька! – я отпрянула в сторону. – Мы так не договаривались!

– Да ну?! – весёлый Митькин глаз озорно взглянул на меня поверх объектива. – Разве ты не любишь фоткаться, Ковалёва?

– Ненавижу! – в сердцах воскликнула я. – Вечно получаюсь как пьяная крестьянка!