Наблюдатели

Стоит нажать мышь, и они исчезнут с экрана. Но они уже никогда не исчезнут из ее сознания. Они знают.

Они живут.

Во мне.

Все не имело смысла. Ну и пусть. Есть что-то важнее смысла.

Ева так и стояла, навалюсь всем телом на ручку двери. Совсем обессилев.

Потом медленно закрыла дверь:

— Скоро поедем на лыжную базу. У нас будет целых две недели.

— Я прикрою тебя, — спокойно вставила Кейт. — Твоим родителям вовсе не обязательно знать, куда ты едешь.

— Твой брат может нам помочь?

— Мы скажем, что он отвезет нас на базу. А он высадит тебя на железнодорожном вокзале.

— Я не умею врать. Напишу маме и папе с дороги.

— Как знаешь.

Ева усмехнулась:

— У меня просто ум за разум заходит…

— Ты уверена?

Ева задумалась. Но это было за пределами ее возможностей. За пределами разума.

Это был инстинкт.

— Надеюсь, Колд-Харбор не у черта на рогах, — проговорила она со вздохом.

Кейт заулыбалась.

6

Ну, у этой-то есть шанс?

Столько же, сколько и у тех, кто был до нее. Не больше.

— Следующая Фрррррррипорт!

Голос проводницы пробудил Еву от глубокого сна.

Она сидела, прижавшись щекой к чему-то ворсистому. Шерсть.

Свитер. Чей-то.

— О, — Ева резко отшатнулась.

Пожилая женщина, сидящая рядом, улыбнулась и повела плечом.

— Все в порядке. Я и не собиралась двигаться, — ласково сказала она. — У вас счастливые родители.

— Счастливые?

— Вы говорили о них. Во сне.

— Правда?

Соседка весело засмеялась:

— Я кое-что о вас теперь знаю, Алексис.

Алексис.

Дом Уэйнрайтов из красного кирпича. Большая лужайка перед домом. Фонарный столб с деревянным знаком.

Я играю на лужайке. Рою ямки. Хороню Кена за то, что он обидел Барби. Папа разворачивается на подъездной дорожке. Вид у него сердитый.

Не папа.

Мистер Уэйнрайт.

Еву охватывает дрожь.

Стоп.

Это был сон.

Я не Алексис.

Она попыталась сосредоточиться. Эти сны были странные. Бестолковые.

Какие-то вспышки из младенческого прошлого.

Когда она считала, что она Алексис.

Фантастическая Алексис, а не возможная сестра Алексис.

Она не могла быть ее сестрой. Это абсурд.

Ева оглядела пассажиров, сидящих в купе. Незнакомые люди, которых она впервые видит и с которыми больше никогда не встретится.

То же и с Уэйнрайтами. Кто они мне? Чужие люди.

Незнакомые люди, в жизнь которых она пытается вторгнуться.

Ее начала колотить нервная дрожь. Вся эта затея показалась вдруг смеху подобной.

Без приглашения врываться в чей-то дом. Даже без звонка. Врать.

Правда, она звонила. Но, услышав голос миссис Уэйнрайт, повесила трубку.

Но что было делать?

Они бы мне не поверили.

Или решили бы, что я чокнутая.

Как тут объяснишь?

Все это было глупостью с самого начала. Вся эта затея с поездкой с самого начала была чушью.

Но я должна увидеть собственными глазами. Иначе все это гроша ломаного не стоит.

Поезд поехал. Следующая остановка Колд-Харбор. Она выглянула из окна.

Спокойно. Не дергайся!

За окном проносилась холмистая сельская местность. Там и сям мелькали каменные дома. Вдали можно было видеть, как по снежным склонам скатываются лыжники, а острый дымок каминов проникал даже в окна вагона.

Пейзаж был величественный. Красота неимоверная.

Я здесь могла бы жить, если б…

Стоп.

Не надо думать об этом.

Здесь, должно быть, живут сплошь богачи. Но богатые не бросают детей.

А что, если я была отвратительной? Невыносимой.

Она посмотрела на свой билет. Это был билет туда и обратно. Годен в любое время.

Не уходи с перрона. Дождись первого же обратного поезда.

Не ходи туда. Не напоминай им. Не пытайся узнать, кем бы ты могла быть, но не стала…

Скоро поезд стал сбавлять скорость. Заскрипел громкоговоритель:

— Кооолд-Харбор! — послышался голос проводника.

Появился перрон. Он был ярко освещен праздничными огнями. Снег покрывал черепичные кровли и пряничные решетки. Небольшая толпа одетых в зимнюю одежду встречающих глазела на приближающийся поезд. В руках у всех были подарки.

Не выходи!

Иди!

Ева встала.

Достав рюкзак с верхней полки, она попрощалась с пожилой женщиной и, ничего не видя перед собой, двинулась к проходу.

Подходя к двери, она машинально потерла шею у затылка.

Потому что шея зудела.

Родинка.

7

Началось.

Четыре семьдесят семь.